В начале этого года стало известно, что в уголовном деле, возбуждённом после событий в сквере в мае 2019 года, появился первый подозреваемый по части 2 статьи 212 УК РФ (участие в массовых беспорядках). Им стал 23-летний Иван Ноговицын. Мы подробно писали о том, за что его задерживали в сквере и как судили по «административке».

До Ивана Ноговицына было известно лишь про обвиняемых в призывах к массовым беспорядкам (часть 3 статьи 212 УК РФ) – все они признали вину и отделались судебными штрафами. Важно отметить, что наличие призывов к массовым беспорядкам с правовой точки зрения не означает, что массовые беспорядки как таковые были. Если же Ноговицын или кто-то другой признаются в участии в массовых беспорядках, это может повлечь уже другие правовые последствия.

Мнения адвокатов о том, чем грозит уголовное дело Ивана Ноговицына для других участников событий мая 2019 года в сквере у Драмтеатра, – в материале veved.ru.


По информации источника «Вечерних Ведомостей», в настоящее время Иван Ноговицын находится в СИЗО-1 города Новосибирска, в феврале его должны этапировать в Свердловскую область.

Родители Ноговицына не комментируют его местонахождение, однако косвенно признают, что он находится в заключении.

Нам удалось узнать некоторые факты из биографии Ивана Ноговицына – он родился в Екатеринбурге 16 апреля 1997 года, учился в лицее №180, увлекается поэзией и путешествиями автостопом. За последние два года проехал автостопом через Казахстан, Китай, страны Юго-Восточной Азии. Хотел поступать в университет в Китае, однако у него это не получилось. В Екатеринбурге Иван Ноговицын участвовал в благотворительных акциях, читал стихи детям-воспитанникам интернатов. Симпатизировал левым идеям, но активизмом не занимался.




Отец, мать и отчим неохотно рассказывают журналистам о его уголовном преследовании. В беседах с друзьями Ивана они заявляют, что «лишняя шумиха не нужна». По нашим данным, они надеются на мягкое наказание – условный срок, и считают, что если дело просудят «по-тихому», будет лучше.

О возбуждении уголовного дело по статье 212 Уголовного Кодекса РФ («Массовые беспорядки») стало известно 10 июня 2019 года. На тот момент оно было бесфигурантным. 26 февраля 2020 года из «корневого» дела было выделено дело Ивана Ноговицына – ему вменяют участие в массовых беспорядках и призывы к ним. Участие в массовых беспорядках относится к тяжким преступлениям и предполагает до восьми лет лишения свободы. До Ноговицына не было известно о случаях возбуждения уголовных дел по второй части статьи 212 в отношении защитников сквера.

Многих волнует вопрос – что будет с другими участниками событий в сквере. Ведь там были тысячи горожан. И многие из них получили административные наказания лишь за факт нахождения в сквере. Теперь им всем опасаться уголовного преследования? Или «уголовки» стоит опасаться кому-то другому? Мы спросили у адвокатов, в том числе защищавших участников «скверных» событий, мнения по этому поводу.

Адвокат Фёдор Акчермышев, выступивший защитником сразу нескольких участников событий в сквере – как по «административке», так и по «уголовке» – считает, что Иван Ноговицын – не последний, кто столкнётся с уголовным преследованием.
— По моему мнению, у Следственного Комитета сейчас достаточно материалов для возбуждения уголовных дел в отношении других лиц, находившихся в сквере. У СМИ получены видеозаписи, где запечатлено много людей, совершивших, по их мнению, противоправные действия. Они будут стараться установить личности этих граждан, мониторить социальные сети, проводить габитоскопическую экспертизу, – считает адвокат.

Фёдор Акчермышев. Фото: Владислав Постников

Другой адвокат – Роман Качанов, в настоящее время ведущий несколько дел защитников сквера в ЕСПЧ, считает, что существует опасность стать фигурантами уголовных дел у участников событий, подвергнувшихся в мае 2019 года административным наказаниям – в первую очередь тем, у кого в постановлениях установлено, что они трогали или ломали забор.
Мы ознакомились с постановлениями по делам об административных правонарушениях на сайтах екатеринбургских судов и убедились – в некоторых действительно отражено, что привлекаемый повреждал забор:


Фрагмент постановления Верх-Исетского районного суда о назначении административного наказания Петру Торлопову.
Адвокат Сергей Колосовский также считает, что в деле о массовых беспорядках будут новые обвиняемые:
— Расширять круг привлекаемых к уголовной ответственности, наверное, будут, потому что немножко глупо выглядят массовые беспорядки с одним участником. Какая же это масса?



Согласна с Колосовским и его коллега по адвокатской конторе «Магнат» Полина Тамакулова, которая защищала фигурантов дела о массовых беспорядках на 4-й овощебазе:
— Сроки давности не истекли. Если были выделены материалы установленных участников, которые организовывали, склоняли либо участвовали, могут [привлечь к уголовной ответственности].

Стоит отметить, что у преступлений, предусмотренных разными частями статьи 212, разнятся сроки давности привлечения у к уголовной ответственности:
► часть 1 (организация массовых беспорядков) – 15 лет
► часть 2 (участие в массовых беспорядках) – 10 лет
► часть 3 (призывы к массовым беспорядкам) – 2 года.

Таким образом, теоретически привлечь к уголовной ответственности участников событий в сквере можно будет и в 2034 году. При этом за призывы (за которые пока что чаще всего привлекали защитников сквера) сроки давности истекут уже в мае этого года.


Признание вины одним человеком, по мнению адвокатов, может повлечь правовые последствия не только для него, но и для других участников событий.
— Возможное признание вины одним из участником, конечно, облегчит привлечение других лиц к уголовной ответственности. Если человек признал вину, то, скорее всего, суд его осуждает, тем самым признаёт наличие массовых беспорядков. Это как по «Болотному делу» – когда Леонид Развозжаев оформил явку с повинной, дал признательные показания, а затем уже начали предъявлять обвинение Сергею Удальцову из «Левого Фронта» и другим, – считает Роман Качанов.



При этом для самого обвиняемого признание вины – не гарантия более мягкого исхода.

— Могу сказать однозначно: признание вины, особый порядок и т.д. не снижает суровость назначаемого наказания», – считает адвокат «Агоры» Алексей Бушмаков, защищавший 9 участников событий в сквере в делах об административных правонарушениях и одного по уголовной статье 319 УК РФ – Станислава Мельниченко, оскорбившего пресс-секретаря городского УМВД.


Не согласен Бушмаков и с позицией родителей Ноговицына не предавать огласке делу:
— Я не считаю то, что придание делу публичности усугубляет исход. Публичность даёт надежду на объективность расследования, рассмотрения и разрешения уголовного дела. Хотя не надо забывать и о том, что СК и суды всех уровней перехватывают у журналистов инициативу публичности, становясь ведущими игроками в создании правовых новостей и если уж не адвокат «сольёт» дело журналистам, то наверняка это сделает суд или прессек СК.

Не столь однозначен в этом вопросе Сергей Колосовский:
— У меня первая реакция – эта позиция абсолютно ошибочна, потому что во всех случаях публичность идет на пользу защиты, но потом я сообразил, что мы-то работаем только в тех делах, где люди очевидно не виноваты. Соответственно, в нашем случае у нас есть аргументы, нам нечего скрывать, поэтому у нас такая позиция, что отказ от работы СМИ – это ошибка. Но! Если говорить теоретически, то, если дело неоднозначно, если там какая-то вина присутствует, если есть возможность каких-то договоренностей с обвинением о понижении статьи, о размене, о досудебке , и т.п – в этих случаях очевидно, что фигуранты не идут на контакт со СМИ по понятным причинам. Если же дело абсолютно правое, то отказ от сотрудничества со СМИ является ошибкой.

Стоит отметить, что уголовные дела защитников сквера, обвиняемых по статье о массовых беспорядках, проходят практически при полном отсутствии освещения их в СМИ. О делах Сергея Потапова, Константина Кабанова и Дениса Уфимцева стало известно уже только по факту назначения им судебных штрафов, о деле Ивана Ноговицына узнали случайно – благодаря опубликованному постановлению на сайте кассационного суда.




Можно ли вообще назвать то, что происходило в сквере с 13 по 15 мая 2019 года массовыми беспорядками? На этот счёт есть разные мнения.
— Насчет массовых беспорядков, тут немого сомнительно, не факт. Это нужно решать индивидуально по каждому человеку – если кто-то кинул в полицейского пластиковым стаканчиком, то надо выяснять, охватывал ли этот пластиковый стаканчик умысел всех участников массовки. То есть нельзя однозначно назвать это массовыми беспорядками. Условно: 10 человек забор валили, а этот один пришел потусоваться. А при нем свалили забор – он же не виноват в том, что он не успел вовремя убежать», – считает Сергей Колосовский.

— Под массовые беспорядки все что угодно можно подвести. В принципе должен быть организатор массовых беспорядков – тот, кто все это организовал. Если это было что-то стихийное, это под массовые беспорядки подвести сложнее уже, но если брать уголовную квалификацию, то можно подвести под самоуправство или умышленное уничтожение имущества, – делится своим мнением Роман Качанов.



Не считает, что происходившее в сквере можно однозначно называть массовыми беспорядками и Полина Тамакулова:
— в Америке прошлым летом были массовые беспорядки, в Бирюлёво были классические массовые беспорядки 7-8 лет назад, когда они шли на рынок и все разбивали, били окна. Кого-то ударяли, которые пытались дать отпор, причем это были не сотрудники полиции. Они разрушали какие-то поребрики, ограждения. Вот это более-менее приближено к классическим массовым беспорядкам.

Тамакулова допускает возможность более мягкого наказания Ноговицыну в случае переквалификации в другую статью:
— Теоретически, у парня есть возможность оплатить стоимость блока, извиниться. В суде ему могут выдать от 3 до 8 лет, но это надо менять категорию преступления и указывать все эти факты, о том что он никому вреда не причинил, по факту оплатил стоимость этого блока. Но это на усмотрение суда. Ибо тут самое минимальное наказание от 3 лет.




Но в сквере, как мы помним, была ещё и другая сторона – охранники, бойцы спортивных клубов и академии единоборств РМК, которые в первый день протестов с применением силы разгоняли находящихся в сквере людей и журналистов, в результате чего несколько человек получили телесные повреждения, была сломана техника. До сих пор не известно ни об одном случае наказания тех, кто защищал стройплощадку.

Алексей Бушмаков считает, что представители стороны «за храм» не преследовались никак и до сих пор чувствуют свою правоту:
— Уголовные дела по избиению защитников сквера являются бесфигурантными, несмотря на предоставленные полиции фотографии причастных к причинению насилия лиц. Такому одностороннему позорному для силовиков города «расследованию» оценку даст ЕСПЧ, куда направлены десятки жалоб по событиям в сквере.

Бушмаков приводит в пример одного из своего подзащитных – Максима Горошко, который был избит в сквере, снял побои и подал заявление на возбуждение уголовного дела. Однако виновные в его избиении, несмотря на множество видеозаписей, до сих пор не найдены.



— Эту сторону не привлекли потому, что у дела есть явный политический окрас. Они находятся под неформальной защитой. В случае должной уголовно-правовой оценки правоохранительными органами их действий данные лица вполне могли бы быть привлечены к уголовной ответственности, – считает Фёдор Акчермышев. При этом добавляя, что в сквере могла присутствовать и ещё одна сторона:
— Не исключаю, что в толпу митингующих в сквер были внедрены провокаторы, которых, я практически уверен, к ответственности тоже не привлекут.

Напомним, что одной из самых известных видеозаписей из сквера запечатлён случай оказания сопротивления начальнику охраны общественного порядка УМВД Екатеринбурга Александру Кашигину тренером по самбо Игорем Черноскутовым, который после распыления газа и небольшой потасовки при попытке его задержать применил физическую силу к полицейскому и скрылся за забором. Впоследствии он добровольно явился на допрос, но уголовное дело на него так и не было возбуждено. В отличии от находившегося на стороне защитников сквера Вадима Панкратова, который оказал гораздо меньшее воздействие на подполковника полиции Антона Трошина (ударил свёрнутой газетой), но получил в итоге приговор по статье 318 УК РФ (насилие в отношении представителя власти).

Поддержать редакцию