Почему приезда «скорой помощи» свердловчане порой ждут по два часа? Грозят ли области массовые увольнения врачей в связи с переходом системы здравоохранения на одноканальное финансирование через фонды ОМС? Боятся ли врачи «сдельщины» и хватит ли на всех денег? И почему при решении проблем «Скорой помощи» свердловский Минздрав решил вспомнить технологии времен Советского Союза? На эти вопросы корреспонденту veved.ru ответил министр здравоохранения Свердловской области Аркадий Белявский.

– Аркадий Романович, в последнее время в СМИ много писали о сроках приезда «скорой помощи» по вызову в Екатеринбурге. Даже губернатор заинтересовался этой проблемой. В чем же главная причина сегодняшних опозданий «скорой»?

– Главная проблема – в большом количестве непрофильных вызовов. Дело в том, что сегодня «скорая помощь» обслуживает все вызовы, как «скорые», так и «неотложные». За границей, например, «скорая помощь» вообще редко выезжает на квартиры. Чаще сотрудники «скорой» работают на улице, когда произошло ДТП или человеку на улице стало плохо и никто не знает, что с ним. Домой обычно медиков вызывают родственники. Они уже знают, что с пациентом: температура повысилась, понос, рвота, еще какое-то недомогание. Этими вопросами занимается «Неотложная помощь». Конечно, сегодня нам сложно разделять эти понятия, но ведь когда-то они уже были разделены: в Советском Союзе «Скорая помощь» называлась «Станция скорой и неотложной медицинской помощи». Потом, чтобы не загружать «скорую» избыточными вызовами, в поликлиниках образовалась «неотложная помощь». У меня жена работала по «неотложке», когда была участковым терапевтом в поликлинике. Вот ей говорят: среда – твой день на «неотложке», ее снимают с приема, и она сидит и обслуживает все вызовы, которые поступают на всю поликлинику.

– Что это были за вызовы?

– Например, у пациента температура повысилась, давление подскочило – это же не работа «скорой помощи». Здесь вполне справится «неотложка». Пришел к пациенту терапевт, померил давление, сказал: «Какие вы таблетки принимаете? Примите вот этих двойную дозу». Посидели, поговорили, снова померили давление, убедились, что оно снизилось. И далее рекомендация: принять вечером еще две таблетки, а завтра прийти на прием к этому врачу или участковому терапевту в определенное время.



«Неотложка» выезжала на вызовы, связанные с обострением хронических болезней либо с острыми заболеваниями, не требующими каких-либо экстренных мероприятий. Все это было заботой поликлиники. Но после СССР количество врачей, работающих в поликлиниках, постоянно сокращалось, и функционал «неотложки» постепенно лег на плечи сотрудников «Скорой помощи».

– В периоды, когда у всех простуда, «скорой», наверное, особенно непросто?

– Конечно, в период эпидемий гриппа, вспышек ротавирусных и других инфекционных заболеваний все звонят в «Скорую помощь».

– Как изменить сложившуюся ситуацию?

– В июле 2012 года Минздрав РФ подготовил приказ о «неотложке», в феврале 2013 года мы подготовили свой приказ Минздрава области об открытии кабинетов неотложной помощи в лечебно-профилактических учреждениях. Подразумевается, что это будет в крупных городах, где достаточное количество врачей и фельдшеров. Все очень просто: врач садится в машину и обслуживает вызовы, которые не поступают на «Скорую помощь».

– Но граждане могут продолжать пользоваться телефоном 03?

– Да, можно звонить и на него. А мы должны проводить разъяснительную работу с населением, объяснить, что определенными заболеваниями занимается терапевт, поликлиника, в которую можно обратиться. К больному приедут и окажут помощь на дому, но это будет другая машина, другой врач, а не машина «скорой», оборудованная реанимационным оборудованием, дефибриллятором, другой сложной техникой, необходимой не для снятия обострений хронических болезней, а для спасения жизни.

– В «неотложку» можно будет позвонить и ночью?

– Нет, «неотложная помощь» будет работать в часы работы поликлиники. Но уже это существенно разгрузит «скорую помощь» от непрофильных вызовов, ведь часто бывает, что «неотложные» вызовы накопились за день, и «скорая» их все равно обслуживает круглосуточно. По статистике, по Екатеринбургу сегодня около 30 процентов вызовов следует отнести к категории «неотложных» и только 70 % напрямую касаются работы «скорой помощи». А в маленьких городах на «неотложку» приходится даже 60 процентов вызовов.



Поэтому мы и решили реанимировать «неотложную помощь», которая по разным причинам была забыта. Конечно, это будет делаться плавно, постепенно. Будем открывать отделения неотложной помощи и вводить их в работу. Кстати, в «неотложке» есть явный плюс для населения: больному удобнее, когда к нему приедет не врач «скорой помощи», а терапевт, которого он уже знает.

– Но пока «неотложка» еще не появилась, как «скорой» действовать как «скорой помощи»?

– Важно, чтобы жители поняли, что вызовы «скорой помощи» не могут и не должны обслуживаться в порядке поступления. Для этого есть диспетчер, который записывает вызовы, и есть старший врач, который анализирует вызовы и определяет порядок обслуживания этих вызовов. Существует специальный программный продукт, определяющий сложность вызова. Вызовы делятся на восемь категорий, сегодня некоторые из них не могут быть обслужены раньше. Собственно, это уже категория той самой «неотложки», которой сегодня вынуждена заниматься «скорая помощь».

– Но как сделать, чтобы «неотложные» больные не волновались, если «скорая» приедет нескоро?

– По предложению Минздрава диспетчер или старший врач, определив, что за 30 минут вызов обслужить невозможно, да и срочности такой нет, должны предупредить об этом больного. Врач должен перезвонить по адресу больного, сообщить о возможном времени приезда и спросить, как изменилась ситуация, стало ли больному лучше, проанализировать этот момент. В Екатеринбурге эта система уже работает около месяца. Первый заместитель начальника екатеринбургского Управления здравоохранения Татьяна Савинова даже поблагодарила меня за это нововведение, хотя не часто министру говорят «спасибо». В Екатеринбурге «Скорую помощь» обеспечили специальными диспетчерами. Они звонят туда, куда «скорая» не может быстро приехать. И результат оказался впечатляющим. За месяц снятых вызовов «скорой» оказалось свыше 20 процентов.

– Получается, всем этим людям «скорая» оказалась не нужна?

– Получается, что так. Бывает, поднялось у человека давление, он сразу вызвал «скорую». Но при этом и сам принял какие-то меры, например таблетку выпил, и давление снизилось. Бывает ведь, что больной вызывает «скорую», а на самом деле ему просто нужна небольшая консультация. Например, он забыл, что следует принять в определенной ситуации.

– А какой была статистика снятых вызовов раньше?

– По сути, такой статистики не было. Ведь только в редких случаях граждане, которым стало лучше, самостоятельно звонят и отменяют вызов. Раньше получалось, что «скорая» хоть и не сразу, но приезжала по всем вызовам. Даже тогда, когда помощь доктора человеку уже не требовалась.

– Какие еще технологии будут использоваться для оптимизации работы «скорой» и «неотложки»?

– Будем активно открывать отделения неотложной помощи. Будем оснащать автомобили системой ГЛОНАСС. Есть проблема с обслуживанием вызовов в маленьких городах и поселках: там «скорых» мало и в основном работают фельдшеры. Мы в прошлом году провели коллегию областного Минздрава по анализу и перспективам развития работы «Скорой помощи». Были приняты важные решения. Например, в Первоуральске есть хорошо оснащенная станция «Скорой помощи». А есть поселок Билимбай, где всего одна машина с фельдшером и водителем. Принято решение, как наладить взаимодействие. Вызов «скорой помощи» поступит из Билимбая в Первоуральск. И там специалисты определят срочность вызова. Если есть необходимость, машина выедет из Первоуральска и на половине дороги встретится с автомобилем, который везет больного из Билимбая. Если нет такой необходимости, фельдшер из Билимбая окажет помощь пациенту на месте.



В Свердловской области уже действуют Межмуниципальные медицинские центры. По сути, по схеме работы этих центров в области будут взаимодействовать службы «скорой» и «неотложной» помощи.

– Появились тревожные слухи, о том, что «Скорая помощь» оказалась обделенной из-за одноканальной системы финансирования через фонды ОМС, на которую в этом году перешло свердловское здравоохранение. Если это так, то в чем причина: расценки низкие или конкретные руководители некорректно начисляют зарплату?

– Никто не обделен. Более того, мы даже подстраховались, чтобы «Скорой» хватило денег. При переходном периоде на «одноканальную» систему с января была определенная тревога. Мы боялись, что 31 декабря бюджетное финансирование закончится, в январе «Скорая» не успеет сама заработать. Поэтому свердловский ТФОМС выдал всем самостоятельным станциям «Скорой помощи» аванс, чтобы они могли оплатить все имеющиеся расходы.

– Что значит «самостоятельные станции»?

– У нас всего семь самостоятельных станций «Скорой помощи», остальные находятся в многопрофильных районных и городских больницах, там и так было достаточно денег на счетах. Мы сегодня смотрели аналитику, сравнивая зарплату станций в 2013 году и в 2012 году. В пяти станциях зарплата выросла, в двух – немного снизилась. При этом сравнение не очень корректное: сравнивать зарплату января и февраля с зарплатой четвертого квартала неправильно, потому что в конце года зарплата всегда больше: за счет премий, отпускных и прочих начислений.

– А если сравнить январь с январем?

– Мы провели такое сравнение по лечебным учреждениям в целом. Зарплата за январь – февраль выросла на 17,5 % по сравнению с прошлым годом. А что касается «расценок», могу сказать, что тариф для оплаты труда сотрудников «Скорой помощи» не мог быть выбран неправильно. Он такой, какой и был, только раньше оплачивался за счет бюджета, теперь – за счет фондов ОМС. В дальнейшем, когда будет проведено разделение «скорой» и «неотложной» помощи, количество вызовов «скорой» уменьшится, и тогда нужно будет пересмотреть тариф в сторону повышения. Для этого мы анализ зарплат и проводим.



Нет основания для заявлений о снижении зарплаты, по большинству станций она даже повысилась. Но, конечно, тут многое зависит от руководителя станции, который должен грамотно распределять средства между водителями, врачами, специалистами по информатизации, фельдшерами, диспетчерами…

Вообще, медицина – особая отрасль, где нельзя революционные преобразования совершать, тем более в «Скорой помощи». Мы ежемесячно осуществляем мониторинг зарплат, это поручение Президента РФ, содержащееся в его майском указе. Мы ежемесячно представляем отчет о зарплатах в федеральный Минздрав, в Росздравнадзор. Такой ежемесячный мониторинг заработных плат будет продолжаться до 2018 года.

– Судя по цифрам, бюджет свердловского здравоохранения в рамках одноканального финансирования выглядит оптимистично.

– Это так. И если на конец прошлого года на счетах ЛПУ было около 2 миллиардов рублей, то уже на 1 апреля – 4 с лишним миллиарда. Клиники могут тратить эти деньги по своему усмотрению. Например, некоторые уже повышают расходы на питание пациентов. Вчера был в Березовском, где главврач сказал, что стоимость питания выросла на 80 %, в больнице пациентам теперь каждый день дают мясо, фрукты, чего не было раньше. Деньги можно тратить на медикаменты, на повышение зарплаты, на противопожарные мероприятия, на коммунальные платежи – это уже прерогатива руководителя, как распределить остатки. У нас есть крупные ЛПУ, у которых на счетах 240 миллионов, как вы думаете, можно ли это эффективно использовать? Сегодня больница зарабатывает на свое содержание самостоятельно. Впервые за все время существования ОМС бюджет регионального фонда ОМС бездефицитный, к тому же есть еще достаточно средств, которые мы можем потратить на стимулирование медучреждений. Мы даже объявили конкурс на лучшее ЛПУ по разным номинациям. Фонд, стимулирующий эти выплаты, – 210 миллионов. Говорить о том, что денег не хватает, язык не повернется.

– Что бы вы сказали тем, кто говорит, что область поспешила перейти на одноканальное финансирование?

– Мы не поспешили, мы хорошо подготовились к этому переходу, проведя в 2012 году пилотный проект по такой схеме финансирования в восьми учреждениях разного уровня. А в 2013 году мы просто выполняем требования Федерального закона № 326 «Об обязательном медицинском страховании в Российской Федерации», по которому с 1 января 2013 года все ЛПУ, в том числе «Скорая помощь», переходят на систему одноканального финансирования через фонды ОМС. В стране еще остались субъекты, которые не исполнили этот закон и пытаются удержаться на смешанном финансировании, но это временно.

Я могу сказать, что в больницах Екатеринбурга средств вполне достаточно. Чем выше уровень больницы, а в городе он выше, тем больше средств ОМС там зарабатывают. Могут возникнуть проблемы в удаленных фельдшерско-акушерских пунктах, в участковых больницах, куда обращается мало пациентов. Поэтому к тарифам для таких учреждений мы вводим поправочные коэффициенты, с учетом удаленности, с учетом прикрепленного населения и т.д.

– В 2013 году появились тревожные слухи об оттоке кадров, якобы в связи с новым финансированием. Вроде как люди боятся «сдельщины».

– Это точно неправда. Для сравнения: в 2011 году у нас за год количество врачей, работающих в муниципальном здравоохранении, сократилось на 350 человек. А в 2012-м даже появилась прибавка – 40 врачей. Мы, анализируя ситуацию по количеству врачей каждый месяц, не увидели нигде, ни в одном ЛПУ, уменьшения количества врачей. Более того, привлекательность муниципальных больниц на рынке труда растет. В 2012 году зарплата в некоторых муниципальных больницах уже стала на 40 процентов выше, чем в частных. При этом у частников требования выше, больше привязки к объему выполненной работы. Когда многие узнали, что к 2018 году зарплата в государственных клиниках должна составлять 200 процентов от средней по экономике (по майскому указу президента), врачи поняли, что в госсекторе работать стабильнее.

Поддержать редакцию