В столице Урала во второй раз стартует судебный процесс по делу банды хакеров Lurk. Группировка начала свою деятельность в 2013 году. За это время, по версии следствия, участники похитили со счетов крупных российских банков, компаний и обычных людей более 1,2 млрд. рублей с помощью разработанного ими компьютерного вируса Lurk. Количество членов группы постоянно увеличивалось. Игорь Маковкин вступил в Lurk по приглашению своего товарища, когда испытывал финансовые проблемы. После начала преступной деятельности его жизнь кардинально изменилась. В интервью «Вечерним Ведомостям» Игорь Маковкин рассказал, в чём заключалась его работа, почему он не боялся правосудия и пугает ли его возмещение ущерба в 1.2 млрд. рублей.

- Чем в группировке занимались конкретно Вы? Как проходила работа, и как за неё платили?

- Конкретно я занимался подменой реквизитов на подставные в платёжных поручениях. Заниматься этим можно было целые сутки. Бывало и больше. Такой ненормированный рабочий график. Изначально у меня была фиксированная заработная плата. Также был уговор: если что-то проходило успешно – я, соответственно, получал чуть больше заработной платы. Но это «что-то» не уточнялось, поскольку с человеком, который организовывал нашу работу, мы были в достаточно близких отношениях. Этот вопрос оставался на доверии.

- Как вы будете возмещать убытки в размере 1.2 млрд?

- У меня всё конфисковано, и везде наложен арест. Есть автомобиль и квартира, на которые наложен арест. Квартира досталась мне в наследство еще до всей это ситуации, то есть к делу она никакого отношения не имеет. А автомобиль был приобретен в период совершения преступления и оформлен на меня. Я пока что затрудняюсь ответить на эти вопросы о возмещении, потому что ещё не до конца понимаю, как этот ущерб будет распределен между нами.

- Цифра в 1.2 млрд вас пугает?

- Может быть, она всех других пугает, но уже не меня. На самом деле, когда нас только задержали, мне предъявили это постановление, где было 1.2 млрд. Я даже расслабился, потому что понял, что, похоже, это что-то не наше. То есть это не мое. 1,2 млрд. – откуда оно там взялось?

- Вы сами как оцениваете ситуацию – вы переводили на такие суммы?

- Нет. Я-то знаю, что я на такие суммы не переводил. В этом-то и дело. Значит, кто-то другой эти эпизоды совершил. Мне эти эпизоды вменены почему? Следствием установлено, что я их не совершал. У меня есть ноутбук, где есть вещественные доказательства, что я к этим банкам отношения не имею. Но в рамках ст. 210 (Ст. 210 УК РФ «Организация преступного сообщества или участие в нем» - Прим.ред.), поскольку в тот момент я находился в этой организации, они были мне вменены.


- Про вас снимают фильмы, пишут книги – есть чувство, что вы особенные?

- Я могу сказать про себя и про трёх своих товарищей. Мы знакомы с детства. Все мы живём в городе Екатеринбурге в Кировском районе, в Пионерском поселке. Мы все учились в обычной школе. Потом мы учились в колледже. Потом мы учились в институтах города Екатеринбурга. Я жил у родителей в квартире. И ребята точно так же в родительских квартирах проживали. За границей мы были несколько раз, и то вот как-то там получилось так – копили мы. Мы жили самой обычной жизнью. Одевались в самые обычные вещи. Даже иномарок у нас ни у кого не было до этой ситуации, за которую мы сидим. Мы все двигались на русских автомобилях. Абсолютно самые обыкновенные парни. Поэтому, может, всё так и вышло: когда мы попали в группировку, и у нас появилась возможность зарабатывать чуть больше, чем мы обычно зарабатывали — мы уже и не думали о последствиях.

- И все-таки – вы – мошенническая организация или какая-то крутая хакерская группировка?

- Про себя могу сказать, что я себя как хакера точно не оцениваю, потому что я всего лишь совершал алгоритм последовательных действий, которые я не придумывал. Мне дали их, а я просто освоил, как это делать. Вот и всё. Касаемо всех остальных — я думаю, точно так же. Может быть, какие-то единицы людей там программисты, кто действительно знает языки программирования. Может быть, они там какие-то вундеркинды, которые действительно разбираются во всём. В плане переписки и общения с другими пользователями — мы все друг другу что-то объясняли, учили друг друга, и каждый говорил то, что знает. Могу сказать, что и там тоже профессионалов практически не было.

- Могли ли вы вмешиваться в выборы США и льстит ли вам такая слава?

Исходя из того куска, который был дан мне для работы, я считаю, что нет. Никаких других целей, кроме заработка, мы не преследовали. К славе такой я отношусь отрицательно. Я, на самом деле, очень непубличный человек. Даже это интервью мне тяжело даётся.

- В какой момент вы поняли, что что-то пошло не так, вы не боялись правосудия?

- Я понял, что всё пошло не так, когда мы уже попали в тюрьму. У нас там появилась возможность увидеться с организатором и вообще обговорить, что происходит. В этот момент я всё понял, что, видимо, сейчас уже каждый сам за себя. Вы знаете, я, если честно, настолько доверял человеку, который это всё организовывал, что, к сожалению, на тот момент я вообще о правосудии не задумывался. Но я понимал, что совершаю преступление.

- Как происходило ваше задержание?

- Пришли ко мне домой в шесть утра. Задержали. Никаких предпосылок не было, и я совершенно не ожидал этого. Насколько мне стало известно уже в ходе следствия, в день задержания люди начали друг друга об этом предупреждать, но мне никто об этом не сообщал, и никто мне не звонил. Я в этот день вообще собирался ехать в больницу к восьми утра, поэтому в шесть утра уже был на ногах и вышел гулять с собакой. Меня задержали прямо тут же.

- Если вернуться на несколько лет назад, как вы думаете, стоило ли это того?

- Я думаю, что нет. В группировке я был чуть меньше года, зато 18 мая было уже три года с момента задержания. И до освобождения осталось ещё девять месяцев.


- Почему вы приняли решение о сотрудничестве со следствием?

- Всё очень просто. До моего задержания у меня были достаточно сложные отношения с семьёй. В процессе происходящего эти отношения наладились, и я, конечно же, сделал выбор. Я выбрал семью.

- Есть ли у вас уже планы на жизнь после освобождения?

- Конечно. Я думаю, что жизнь сейчас капитально изменится. Всё-таки это непростая ситуация, и шлейф ещё такой остаётся за мной. Наверное, стоит освоить какую-то техническую профессию. Знаете, тяжело мне об этом говорить, потому что информационно я всё равно сейчас очень ограничен. Какие перспективы сейчас там вот на, так называемой, воле – мне неизвестно. Не знаю, чем занимаются люди, и что приносит хороший доход. Я думаю, в экономической сфере пока мне будет точно тяжело чем-то заниматься – у меня просто высшее экономическое образование. Ещё у меня есть среднее специальное, я бухгалтер, но там тоже тяжеловато будет. Сейчас самое основное — просто досидеть свой срок, выйти, а там уже разберёмся. Хочу начать жизнь с чистого листа.

Фото: Наталья Федорова

Поддержать редакцию