12 января в «Доме книги» журналист, публицист и продюсер Александр Кушнир представил уральцам свою новую книгу: «Кормильцев. Космос как воспоминание», художественную биографию поэта, переводчика и литературного критика, автора песен группы «Наутилус Помпилиус» Ильи Кормильцева. Это была вторая (после Москвы) презентация, однако мероприятие было по-своему уникальным. Вместе с московским журналистом своими воспоминаниями поделились свердловские друзья.

«Это первая книга о Кормильцеве. Жалко, что ее написал москвич, а не человек с Урала, с его родины… — сказал уже после презентации Александр Кушнир на импровизированном пресс-брифинге. — Но, тем не менее, всероссийский тур в поддержку книги мы начинаем с Екатеринбурга, родины поэта. Эта книга — крайне подробная, местами жесткая, местами ироничная биография, написанная по результатам пятилетних трудов, примерно двух сотен интервью, каких-то разочарований, очарований, поисков, находок… Наверное, здесь Кормильцев выступает не в трехмерном, а в пятимерном пространстве, как поэт «Урфина Джюса», «Наутилуса», Насти Полевой. Как электронный музыкант-экспериментатор, как философ, переводчик, издатель, полиглот и даже местами общественный деятель.

Книга имеет трагический конец, но читается легко. Если у читателя возникнет печаль, то она будет светлой. Облик Ильи не мифологизирован, а отражен предельно достоверно.

«Космос как воспоминание» — это название стихотворения одного из его любимых современных русских поэтов, Емелина».

«Призраки» прошлого

Но, впрочем, обо всем по порядку. Мероприятие Кушнир выстроил, скорее, как вечер воспоминаний, пригласив людей, знавших Кормильцева в детстве, в молодости и в последние годы жизни.

«Это был 1995 год. Телефонный звонок: «Привет, я — Кормильцев». Так мы и познакомились. Выглядел он тогда устрашающе. Косматый, как исламист. Сказал мне при первой встрече: «Ну у тебя и нервы», — начал Александр, взявший роль модератора. И вскоре представил друга юности Кормильцева, Николая Соляника: — Это уникальный человек, старейший друг Ильи, он не выходит на публику, живет чуть ли не в сквоте, так что сегодня у нас уникальный шанс послушать этого человека».

«Однажды Илья пришел ко мне, выпили коньяку, не зашло. Он спросил: есть спирт? Выпили спирта, разговаривали о жизни, обо всем… А потом, после этого разговора, он написал текст «Эта музыка будет вечной», — начал свой рассказ Ник Соляник. — Когда он начинал работать над переводами, то вначале переводил сам, затем сравнивал с каким-нибудь признанным переводом и, если получалось так же хорошо, дико радовался. С выбеганием на балкон даже...»

«Расскажите про отношения Ильи с химией», — предлагает ведущий.

«Он тогда жил на Большакова, в одном из панельных домов, где сейчас «Аэрокассы». Напротив сейчас заброшенная больница, а тогда она функционировала. По ночам мы изымали оттуда использованные баллоны с закисью азота (после операций там оставалось до половины вещества, а их выбрасывали), присоединяли шланг от стиралки и… Это был 9-й класс».

Следующим микрофон взял Алексей Кокин, он познакомился с Кормильцевым в Москве, в тусовке, сложившейся вокруг студии техуниверситета (там же присутствовали музыкант Александр Пантыкин, режиссер Алексей Балабанов и др.).

«Затем Илья уехал в Ревду, работал с итальянцами на монтаже завода. А до этого просил меня помочь с изучением итальянского. Какое-то время мы говорили с ним только по-итальянски, — рассказывает Кокин. — Его подход к языку был очень литературным. Постоянно выискивал в словарях какие-нибудь редкие слова. Например, нашел однажды слово, означающее «удар хоботом». Тут же начал строить теории, откуда вообще взялось в итальянском такое понятие. Было ли тогда у Ильи какое-нибудь прозвище? Говорят, еще с детсада его дразнили «Кормушкиным», но часто его звали просто: «Поэт». И напоследок скажу еще одно: Илья умел быть за*ранцем и делал это намеренно. Очень любил хорошую ссору, ссорился истерично, виртуозно. Он многих раздражал, но это раздражение было… интеллектуальным. Если ему становилось скучно, он провоцировал людей. Но это было восхитительно, это жонглирование идеями в диалоге. Такого общения у меня не было и не будет».

В горах

О «спелеологических» приключениях Кормильцева рассказал руководитель свердловского спелеоклуба Евгений Цурихин. Илья Валерьевич принял участие в советско-итальянской экспедиции спелеологов в горы Средней Азии.

«Между делом он купил там таджикский и узбекский словари и вскоре выучил оба языка! Это был уникальный талант», — вспоминает Евгений. Между прочим, именно спелеология помогла Кормильцеву в конце 80-х обзавестись одним из первых компьютеров. Отправляясь в экспедицию в Италию, он взял с собой партию титановых каталитических грелок уральского производства и «бойко их там распродал», купив 6-дюймовый лаптоп весом 12 килограмм. Однако стоимость этого аппарата тогда была сравнима с ценой квартиры в центре Екатеринбурга. Но Кормильцев использовал машину для работы.

«Закат»

Одним из последних выступил гендиректор издательства «Ультра.Культура» Александр Бисеров.

«Это был красивый миф, уникальный культурный феномен и крайне неудачный бизнес-проект. Но в начале было ощущение, что мы стоим на пороге золотой жилы. Что же, большие надежды — большое разочарование. К сожалению, нам не удалось договориться о том, что мы делаем. Не могли нащупать идеологическую платформу, метались от анархизма к либерализму. Но, в общем, анархический запал в начале нулевых оказался не востребован людьми. Никто не хотел думать о том, куда все это движется, все радовались относительному спокойствию. В итоге книжная тусовка отнеслась к нам настороженно, москвичи воспринимали наш проект как фигу в кармане. А вскоре не стало и Ильи…»

А напоследок к микрофону вышел Ник Соляник и зачитал одно из неизвестных стихотворений Кормильцева, которое они написали в соавторстве («Я написал только коду», — признался Ник).

Словно бритвой рассечен
На громадные куски,
Распростерся старый парк,
Полон грусти и тоски.

Через заросли аллей
Через ржавчину оград
Я пройду к могиле той,
Где лежит мой младший брат.

Он лицом был, словно я,
Но милее был и строже.
Он еще бы долго жил.
Я его убил, быть может?

Я в мечтах его растил
И в мечтах его создал,
Но, узнав предел мечтам,
Сладкий сон земле предал.

И когда есть лишний час
В этом городе немом,
Захожу я в старый парк,
Чтоб слегка взгрустнуть о нем.

Словно бритвой рассечен
На кровавые куски,
Распростерся старый парк,
Полон грусти и тоски.

«Мне не нравится, как мы заканчиваем встречу, — заявил Соляник. — Перефразируя «Людей в черном», я скажу: Кормильцев не умер. Он улетел домой».

«Наши дни»

После встречи журналисту «Вечерних Ведомостей» удалось поговорить с Кушниром по поводу его текущей деятельности в области продюсирования и литературной деятельности.

— Что эта книга означает для вас лично?

— Все мои книги делались около пяти лет, очень тщательно. На этот период это моя цель жизни. Наверное, это мой отчет перед Вечностью. Может быть, это высокопарно звучит, но это действительно так. Сейчас внутри только сильнейшее опустошение, но пройдет какое-то время — появятся новые идеи и, я думаю, будут новые книги. Очень хочется, чтобы, прочитав книгу, те, кто о Кормильцеве немного подзабыл, чтоб вспомнили, а те, кто не знал, чтобы знали. Такая вот мегазадача книги.

— Расскажите о Вашей текущей деятельности в области музыки?

— Очень хочется упомянуть, что на «СНР» 13 января в Екатеринбурге будет выступать новый проект продюсера «Агаты Кристи» Елены Чистовой — группа Amaria. Еще из последних новинок упомяну московскую группу «Теория заговора», группу, с которой мы давно работаем, Shoo, и новый проект из Лос-Анджелеса Privet Earth. В 18 лет молодой музыкант Иван уехал в США, многого добился, и теперь мы планируем его триумфальное возвращение в Россию. Это наш фаворит.

Фото: https://dailystorm.ru/

Поддержать редакцию