Белые ночи были в Перми всегда. В силу географического положения пермяки имели возможность наслаждаться светлыми июньскими ночами под соловьиные трели. И никому в голову не приходило, что то же самое словосочетание, но взятое в кавычки, превратит эти лирические недели в сезон политических скандалов. Так было при Чиркунове, и то же самое мы наблюдаем при Басаргине. Потому что на каждого любителя фестиваля «Белые ночи» приходятся двое недоумевающих: и я должен за это платить?

Извечное противоречие «искусство и деньги» приобретает особый накал, если искусство – современное, а деньги – бюджетные. Комментируя возможное закрытие выставки Слонова, той самой, с чебурашками и перекошенными от ужаса олимпийцами, Марат Гельман чуть было сгоряча не разрешил вековую коллизию. Так прямо и заявил: если выставку закроют, он перевезет ее в музей ПЕРММ, а не разрешат – тогда вообще на частную площадку. И как тогда будут выглядеть власти?

Безусловно, гораздо лучше – но это в случае, если бы события развивались по третьему варианту. Потому что на самом деле никто не против того, чтобы нуждающиеся в творчестве г-на Слонова имели возможность наслаждаться шедеврами кумира. Но не в центре города и не за бюджетные деньги. А если бы поклонники еще скинулись ему на обратный билет, было бы вообще замечательно.

Однако ничего подобного не случилось. Плакатики Слонова переехали в музей ПЕРММ, следом за ним – еще несколько выставок. На этом между организаторами «Белых ночей» и властью было достигнуто временное перемирие. Закрытые выставки без всякого пафоса открылись вновь, а краевые власти этого как бы не заметили. Как и того, что по факту толпа непризнанных гениев по-прежнему выставляется на казенных площадях и за счет бюджета.

Больше всего происходящее удивило самого Слонова. Восторг художника трепетно донес до нас блог Гельмана: «Василий Слонов пишет: Поздравляю! Это победа! В моей судьбе это была пятая закрытая выставка. И первая открывшаяся вновь. Огромное человеческое спасибо».

Безусловно, автор никак не ожидал, что его злобный «наив» вызовет такой ажиотаж и удостоится личных комментариев Виктора Басаргина. Попутно губернатор дал понять, что он и с Гельманом-то практически незнаком:

– Когда я единственный раз встречался с Маратом Александровичем Гельманом, он говорил вещи, казалось бы, абсолютно правильные: что культурная политика строит каркас для политики социально-экономического развития, о том, что нужно стать проводником культуры в муниципалитеты. Но если карикатурный чебурашка и другой креатив, что мы видели, это и есть тот культурный каркас, на котором Пермский край должен строить свое развитие, то мы стоим на разных позициях.

На свой счет галерист критику не принял. Пояснил: просто на губернатора сейчас ведется очередная атака, вот он и нервничает, совершает ошибки: «Я не хотел бы ни в коем случае «наезжать» на власти. На них сейчас сверху «наезжают». Они сделали неправильный шаг, неправильно восприняли «наезд» на Басаргина. Но это не злонамеренность, а именно ошибка. Я надеюсь, мы эту ошибку исправили. Все выставки открыты, и теперь это должно быть уроком».

Отметим в скобках – пассаж выглядит весьма странно для политтехнолога. На Басаргина «наехали» сверху, и в ответ неизвестные «власти» закрыли несколько экспозиций «Белых ночей». А самого Басаргина при этом как бы не было. Или все же был, и это именно ему Марат Александрович преподал урок, приютив в бюджетном музее опальных творцов?

Надо сказать, подобные проколы у галериста нынче единичны. За последний год он изрядно поутих. Даже в блоге, как бывало, никого не посылает на три волшебных буквы. И вообще в основном собирает публикации про «Белые ночи», ограничиваясь минимумом комментариев. Ну, вот разве что статью, где шла речь о стоимости фестиваля, называл откровенной ложью.

Правда, тут ему сильно напортил многолетний культурно-деловой партнер, арт-директор фестиваля Борис Мильграм. Взял да и доложил прессе: да, фестиваль обойдется в 240 миллионов рублей, а что такого? Это еще мало для современного искусства!

На этом фоне пришлось и Гельману заняться подсчетами в публичном пространстве. Он даже разбил по пунктам причины «подорожания» фестиваля в этом году. Оказывается, в прошлом году было время для поисков софинансирования, а в этом – нет. К тому же и городок нынче строили и обслуживали частные подрядчики, а не город. А главное – «перелеты в Пермь за год резко подорожали. Ну, то есть фантастически».

Вчера в прессу просочилось сообщение о том, что пермским фестивалем займется федеральная счетная палата. Арт-партнеры отреагировали на информацию по-разному. Борис Мильграм сообщил, что аудиторы уже приезжали – погуляли по фестивальному городку и остались в полном восторге. У Марата Гельмана более внятные представления о том, зачем приезжают ревизоры. Поэтому он сообщил, что всегда готов: у него и специальная комната для проверяющих давно оборудована, и специально обученные люди для общения с чиновниками есть. Надо полагать, и это все тоже содержится за счет бюджета.

Как выяснилось чуть позже, федеральные аудиторы в Пермь вовсе не торопятся. Если они и приедут, так после того, как получат полную информацию о расходовании бюджетных денег от краевой контрольно-счетной палаты. Так что жаркий июнь в Перми вполне мог бы войти в рабочее русло. Но там, где обретает размах современное искусство, об этом и мечтать не приходится. Художники – люди спонтанные и вечно норовят разрушить хрупкое равновесие. Разумеется, из самых лучших побуждений.

Так, на днях вдруг ни с того ни с сего выступил с заявлением в СМИ почетный член Российской академии художеств Виктор Бондаренко – почему-то в защиту Марата Гельмана:

– Его просветительская деятельность в различных регионах страны, и прежде всего в Пермском крае, вызывает неприятие у тех представителей власти, которые ещё вчера в кожанках НКВД отлавливали и казнили священников.

Хорошо сказано. Но как не вовремя! Не зря, видимо, в Польше, как сообщило вчера РЕН ТВ, комментируя деятельность Марата Гельмана, из всех художников и дизайнеров в обязательном порядке изгоняют бесов.

А накануне дня города своими впечатлениями о Перми поделился гость фестиваля Сева Новгородцев – тот самый, почти легендарный, «Сева, Сева Новгородцев, город Лондон, Би-би-си». Кумир многих поколений накатал такую «клюкву», что просто неудобно читать. Тут и о происхождении выражения «пермяк – солены уши», и о том, как пермяки, чтя свое наследие, открыли этим самым «ушам» памятник, и о современном облике города. К нему высокий гость относит «БМВ» из автомобильных покрышек, кирпичное надкусанное яблоко и – отдельно – бревенчатые «Пермские ворота»: «Я увидел памятник после посещения музея «Пермь 36», бывшего лагеря строгого режима, где воссозданы все подробности жизни и быта зэков, включая ШИЗО и ПКТ. В гигантской букве «П», ощетинившейся бревнами, как завал на лесосплаве, предстал мне масштаб лесоповальных работ, размах рабского труда зэков».

И дальше – неожиданный вывод: «Стараниями Гельмана Пермь постепенно становится заметной на культурной карте мира». Что ж, видимо, за это его здесь и не любят.

Поддержать редакцию