Денис Драгунский: «В России такой ураган, такой вихрь, что никакая аналитика не работает»
Русский писатель и колумнист – о своём творчестве и немного о ситуации в стране
11.10.2022
Не было в Советском Союзе мальчишки или девчонки, кто бы не знал Дениску, Дениса Кораблёва, своего ровесника, который то кашу из окна выливал, то ценную игрушку менял на светлячка. Да, и в современной России, судя по тому как часто переиздаются в ней «Денискины рассказы», дети продолжают взахлёб читать смешные и трогательные истории Виктора Драгунского про этого мальчугана.
«Дениска», который послужил прототипом тех рассказов, давно уже вырос, закончил МГУ, преподавал греческий язык, был влиятельным политологом и заметным журналистом. Но в итоге сын писателя Виктора Драгунского и сам стал писателем. Не менее талантливым и остроумным, чем отец.
В этом своём писательском качестве Денис Драгунский и посетил на прошлой неделе Екатеринбург. Не в первый уже раз, кстати. И творческую встречу с читателями начал с восхищённого признания, что всего за четыре года с прошлого приезда обнаружил город сильно изменившимся, ставшим роскошным, как мало какой другой российский город.
— Денис Викторович, но вам не показалось, что с этой роскошью Екатеринбург начал утрачивать свою индивидуальность, свой исторический облик?
— Я не настолько хорошо знаю Екатеринбург, чтобы судить о потере им исторического облика. Я же не какой-нибудь старый уралец, чтобы знать, каким он был 40 лет назад. Но по сравнению с тем, каким я его видел раньше, он, конечно, стал лучше. Вот все жалуются на небоскрёбы, на то, что они портят линию горизонта. Думаю, это те же процессы, что и происходят в Москве. Она ведь тоже стала жутко роскошной. И тоже перестала походить на ту Москву, в которой я раньше жил. Переулочки, домики, особнячки сносятся безжалостно, отменяется контур города, строятся огромные небоскрёбы. По крайней мере, я пока не вижу в Екатеринбурге домов, которые принято называть человейниками. В Москве, чуть отъедешь от центра, и они растут как грибы.
Но Екатеринбург мне нравится и в этой роскоши. Наверное, он потерял свою демидовскую, уральскую, промышленную самость. Но вместе с ней утратил и былую провинциальность, стал вполне равновеликим большим российским городам. У него абсолютно столичный вид. Таких городов в России я видел только ещё два — Казань и Самару.
— Что вы успели посмотреть в Екатеринбурге в этот свой приезд?
— Успел посмотреть, как ни странно, довольно много. Больше, чем в прошлые приезды. Побывал в музее с русским авангардом, «Уральским Эрмитажем» его, кажется, называют. Очень хороший музей, а этот зал авангарда — просто выдающееся место! Стрит-арт успел посмотреть, походить по улицам, по переулкам, посмотреть кирпичные дома и панельные дома, дома новые и старые. Моя провожатая из библиотеки Белинского меня просто «уходила». Десять километров пешком — проверил по шагомеру — я давно уже не проходил. Но было очень интересно! Я повидал город, почувствовал его.
И тут Денис Викторович сделал несколько неожиданное признание: понравились ему не только екатеринбургские музеи и стрит-арт.
— Конечно, я понимаю, это не очень духовно и не очень интеллектуально, но я скажу. Признаюсь смело — писатель ведь должен быть смелым. Так вот, мне очень понравился екатеринбургский общепит. У вас очень хорошо кормят и очень хорошо подают. Я мало где встречал такую хорошую подачу, такие красивые блюда, такие красивые столовые приборы. Как всё накрыто! Как всё сделано!
Денис Викторович говорил о екатеринбургской кухне так оживлённо, с такой детской радостью, что во взрослом человеке вдруг снова стал виден тот мальчик Дениска из книжек. Так было много раз и за нашу с ним беседу, и во время его встреч с читателями. Совершенно не верилось, что Денису Драгунскому перевалило уже за 70!
— Где тот источник, из которого вы черпаете такую молодость, такую юную реакцию на окружающее? — не удержался я и услышал готовый рецепт вечной молодости.
— Работать! Всё время работать! Любить. И делать зарядку. Каждое утро!
— Я заметил, вы и гаджетами интересуетесь, постоянно с телефоном, постоянно фотографируете.
— Да, конечно! Даже очень увлекаюсь. И мне смешно, когда человек, младше меня на 10 лет, говорит: «Я ничего не понимаю в интернете». Ну, не знаю! Мне семьдесят два года через два месяца, и я как-то справляюсь. А если чего-то не понимаю, пытаюсь пальчиком потыкать, зайти в Гугл, разобраться.
В нынешний свой приезд Денис Драгунский дважды встретился с читателями — сначала со взрослыми, а на следующий день — с детьми и их родителями.
— Но ведь вы совсем не детский писатель?
— Совсем нет! Вот именно поэтому решено было сделать встречу с детьми отдельно. Ведь мои рассказы написаны на серьёзные и часто тяжёлые взрослые темы, они – про мужские и женские переживания, разлуки, подлости, гадости. Про секс и насилие, понимаете ли! А на творческом вечере сидят в первом ряду чисто умытые ребятишки с «Денискиными рассказами». У меня сразу язык прилипает к гортани, я вынужден на ходу ломать программу, читать рассказы, которые бы они поняли, которые бы их не испугали, чтобы не было в них каких-то слов и описаний. Вот и придумали развести два мероприятия — одна встреча с писателем, а вторая — с персонажем из детских книжек.
— Есть ощущение, что со временем читателей «Денискиных рассказов» становится всё меньше?
— Судя по количеству переизданий — нет. Книжка переиздаётся по два раза в месяц!
— Правда ли, что её автор — ваш отец — родился в США?
— Да, родился в США. И когда в советские, 30-ые годы его об этом спрашивали разные грозные люди, он отвечал: «Да, я родился в Соединённых Штатах. Но американский образ жизни произвёл на меня столь отталкивающее впечатление, что через полгода я вернулся в Россию». Его родители действительно вернулись в Россию, когда ему исполнилось полгода. Буквально за пару недель до начала Первой мировой войны.
— Но всё равно, получается, он был американским гражданином по праву рождения?
— Он отказался от этого. Не подал соответствующее заявление. Когда в 32-м году в СССР вводились паспорта, его пригласили в милицию и сказали: «Разъясняем вам, гражданин Драгунский, что вы, как человек родившийся в Соединённых Штатах, можете пойти в американское посольство и потребовать американский паспорт». На это он посмеялся и ответил: «Что вы, товарищ майор, за дурака меня держите?». И ни в какое посольство не пошёл, естественно.
— А у вас желания уехать никогда не возникало?
— Я жил в Америке, год проработал там. Я тогда занимался межнациональными отношениями и был старшим научным сотрудником Института Мира. Тамошние мои друзья предлагали мне остаться. Но я уехал. А моя дочь училась там ещё два года. И тоже уехала. Вы знаете – очень хорошая страна Америка, но очень уж жёсткая: работать надо очень много и очень подчиняться закону – даже не закону, а бесчисленным правилам и распоряжениям. Мы не такие. Как сказала одна моя близкая знакомая: «Америка — это сладкий сон генерального секретаря: все работают из последних сил, обдирая локти. И при этом убеждены, что живут в самой лучшей стране мира».
— У вас не сложилось впечатления, что американцы очень похожи на россиян, и именно поэтому возникают постоянно конфликты — одинаковые полюса магнитов ведь отталкиваются?
— Они совершенно не похожи на нас. Американцы — люди очень непокорные. Российский модус поведения — глубокое уважение к власти. Американский модус — подозрение, нелюбовь к власти. Я общался там с людьми из так называемых «милиций» – по-нашему это типичные «незаконные вооружённые формирования». То есть, в Америке-то они вполне законны, хотя власть их не любит. А они власть просто ненавидят. Нигде и никогда в своей жизни я не слышал столько антиправительственных высказываний! Никакие советские диссиденты не сравнятся! Есть замечательная фраза Томаса Джефферсона: «Хорошо вооружённый гражданин — это лучшая гарантия против произвола правительства».
— А что вы можете сказать по поводу сложившейся ситуации в России? Как бы охарактеризовали современный её строй?
— Даже не знаю, как охарактеризовать. Ну, это такой пост-капитализм. Или – только не удивляйтесь – правый либерализм. Путин когда-то сказал, что «Единая Россия» — это типичная праволиберальная партия (Владимир Путин отнёс «Единую Россию» к право-либеральному спектру во время пресс-конференции в 2007 году — Прим. ред.). Наверное, он был прав. Сложившийся строй — вседозволенность сильных и богатых, правый либерализм в своём апогее: есть деньги, есть власть — делаю, что хочу.
— И чем это может для страны закончиться?
— Чем угодно. Она может и дальше развиваться сколько угодно в эту сторону, а может вдруг на чём-то споткнуться. Сейчас такая ситуация, такой ураган, такой вихрь, что никакая аналитика не работает. Чтобы делать политический анализ, нужно чтобы предмет находился в состоянии хотя бы относительного покоя.
Полная версия интервью:
«Дениска», который послужил прототипом тех рассказов, давно уже вырос, закончил МГУ, преподавал греческий язык, был влиятельным политологом и заметным журналистом. Но в итоге сын писателя Виктора Драгунского и сам стал писателем. Не менее талантливым и остроумным, чем отец.
В этом своём писательском качестве Денис Драгунский и посетил на прошлой неделе Екатеринбург. Не в первый уже раз, кстати. И творческую встречу с читателями начал с восхищённого признания, что всего за четыре года с прошлого приезда обнаружил город сильно изменившимся, ставшим роскошным, как мало какой другой российский город.
— Денис Викторович, но вам не показалось, что с этой роскошью Екатеринбург начал утрачивать свою индивидуальность, свой исторический облик?
— Я не настолько хорошо знаю Екатеринбург, чтобы судить о потере им исторического облика. Я же не какой-нибудь старый уралец, чтобы знать, каким он был 40 лет назад. Но по сравнению с тем, каким я его видел раньше, он, конечно, стал лучше. Вот все жалуются на небоскрёбы, на то, что они портят линию горизонта. Думаю, это те же процессы, что и происходят в Москве. Она ведь тоже стала жутко роскошной. И тоже перестала походить на ту Москву, в которой я раньше жил. Переулочки, домики, особнячки сносятся безжалостно, отменяется контур города, строятся огромные небоскрёбы. По крайней мере, я пока не вижу в Екатеринбурге домов, которые принято называть человейниками. В Москве, чуть отъедешь от центра, и они растут как грибы.
Но Екатеринбург мне нравится и в этой роскоши. Наверное, он потерял свою демидовскую, уральскую, промышленную самость. Но вместе с ней утратил и былую провинциальность, стал вполне равновеликим большим российским городам. У него абсолютно столичный вид. Таких городов в России я видел только ещё два — Казань и Самару.
— Что вы успели посмотреть в Екатеринбурге в этот свой приезд?
— Успел посмотреть, как ни странно, довольно много. Больше, чем в прошлые приезды. Побывал в музее с русским авангардом, «Уральским Эрмитажем» его, кажется, называют. Очень хороший музей, а этот зал авангарда — просто выдающееся место! Стрит-арт успел посмотреть, походить по улицам, по переулкам, посмотреть кирпичные дома и панельные дома, дома новые и старые. Моя провожатая из библиотеки Белинского меня просто «уходила». Десять километров пешком — проверил по шагомеру — я давно уже не проходил. Но было очень интересно! Я повидал город, почувствовал его.
Одним из пришедших на встречу с Денисом Драгунским стал профессор Леонид Быков, интервью с которым мы записывали в начале года.
И тут Денис Викторович сделал несколько неожиданное признание: понравились ему не только екатеринбургские музеи и стрит-арт.
— Конечно, я понимаю, это не очень духовно и не очень интеллектуально, но я скажу. Признаюсь смело — писатель ведь должен быть смелым. Так вот, мне очень понравился екатеринбургский общепит. У вас очень хорошо кормят и очень хорошо подают. Я мало где встречал такую хорошую подачу, такие красивые блюда, такие красивые столовые приборы. Как всё накрыто! Как всё сделано!
Денис Викторович говорил о екатеринбургской кухне так оживлённо, с такой детской радостью, что во взрослом человеке вдруг снова стал виден тот мальчик Дениска из книжек. Так было много раз и за нашу с ним беседу, и во время его встреч с читателями. Совершенно не верилось, что Денису Драгунскому перевалило уже за 70!
— Где тот источник, из которого вы черпаете такую молодость, такую юную реакцию на окружающее? — не удержался я и услышал готовый рецепт вечной молодости.
— Работать! Всё время работать! Любить. И делать зарядку. Каждое утро!
— Я заметил, вы и гаджетами интересуетесь, постоянно с телефоном, постоянно фотографируете.
— Да, конечно! Даже очень увлекаюсь. И мне смешно, когда человек, младше меня на 10 лет, говорит: «Я ничего не понимаю в интернете». Ну, не знаю! Мне семьдесят два года через два месяца, и я как-то справляюсь. А если чего-то не понимаю, пытаюсь пальчиком потыкать, зайти в Гугл, разобраться.
В нынешний свой приезд Денис Драгунский дважды встретился с читателями — сначала со взрослыми, а на следующий день — с детьми и их родителями.
— Но ведь вы совсем не детский писатель?
— Совсем нет! Вот именно поэтому решено было сделать встречу с детьми отдельно. Ведь мои рассказы написаны на серьёзные и часто тяжёлые взрослые темы, они – про мужские и женские переживания, разлуки, подлости, гадости. Про секс и насилие, понимаете ли! А на творческом вечере сидят в первом ряду чисто умытые ребятишки с «Денискиными рассказами». У меня сразу язык прилипает к гортани, я вынужден на ходу ломать программу, читать рассказы, которые бы они поняли, которые бы их не испугали, чтобы не было в них каких-то слов и описаний. Вот и придумали развести два мероприятия — одна встреча с писателем, а вторая — с персонажем из детских книжек.
— Есть ощущение, что со временем читателей «Денискиных рассказов» становится всё меньше?
— Судя по количеству переизданий — нет. Книжка переиздаётся по два раза в месяц!
— Правда ли, что её автор — ваш отец — родился в США?
— Да, родился в США. И когда в советские, 30-ые годы его об этом спрашивали разные грозные люди, он отвечал: «Да, я родился в Соединённых Штатах. Но американский образ жизни произвёл на меня столь отталкивающее впечатление, что через полгода я вернулся в Россию». Его родители действительно вернулись в Россию, когда ему исполнилось полгода. Буквально за пару недель до начала Первой мировой войны.
— Но всё равно, получается, он был американским гражданином по праву рождения?
— Он отказался от этого. Не подал соответствующее заявление. Когда в 32-м году в СССР вводились паспорта, его пригласили в милицию и сказали: «Разъясняем вам, гражданин Драгунский, что вы, как человек родившийся в Соединённых Штатах, можете пойти в американское посольство и потребовать американский паспорт». На это он посмеялся и ответил: «Что вы, товарищ майор, за дурака меня держите?». И ни в какое посольство не пошёл, естественно.
— А у вас желания уехать никогда не возникало?
— Я жил в Америке, год проработал там. Я тогда занимался межнациональными отношениями и был старшим научным сотрудником Института Мира. Тамошние мои друзья предлагали мне остаться. Но я уехал. А моя дочь училась там ещё два года. И тоже уехала. Вы знаете – очень хорошая страна Америка, но очень уж жёсткая: работать надо очень много и очень подчиняться закону – даже не закону, а бесчисленным правилам и распоряжениям. Мы не такие. Как сказала одна моя близкая знакомая: «Америка — это сладкий сон генерального секретаря: все работают из последних сил, обдирая локти. И при этом убеждены, что живут в самой лучшей стране мира».
— У вас не сложилось впечатления, что американцы очень похожи на россиян, и именно поэтому возникают постоянно конфликты — одинаковые полюса магнитов ведь отталкиваются?
— Они совершенно не похожи на нас. Американцы — люди очень непокорные. Российский модус поведения — глубокое уважение к власти. Американский модус — подозрение, нелюбовь к власти. Я общался там с людьми из так называемых «милиций» – по-нашему это типичные «незаконные вооружённые формирования». То есть, в Америке-то они вполне законны, хотя власть их не любит. А они власть просто ненавидят. Нигде и никогда в своей жизни я не слышал столько антиправительственных высказываний! Никакие советские диссиденты не сравнятся! Есть замечательная фраза Томаса Джефферсона: «Хорошо вооружённый гражданин — это лучшая гарантия против произвола правительства».
— А что вы можете сказать по поводу сложившейся ситуации в России? Как бы охарактеризовали современный её строй?
— Даже не знаю, как охарактеризовать. Ну, это такой пост-капитализм. Или – только не удивляйтесь – правый либерализм. Путин когда-то сказал, что «Единая Россия» — это типичная праволиберальная партия (Владимир Путин отнёс «Единую Россию» к право-либеральному спектру во время пресс-конференции в 2007 году — Прим. ред.). Наверное, он был прав. Сложившийся строй — вседозволенность сильных и богатых, правый либерализм в своём апогее: есть деньги, есть власть — делаю, что хочу.
— И чем это может для страны закончиться?
— Чем угодно. Она может и дальше развиваться сколько угодно в эту сторону, а может вдруг на чём-то споткнуться. Сейчас такая ситуация, такой ураган, такой вихрь, что никакая аналитика не работает. Чтобы делать политический анализ, нужно чтобы предмет находился в состоянии хотя бы относительного покоя.
Полная версия интервью:
Антон Каптелов © Вечерние ведомости
Читать этот материал в источнике
Читать этот материал в источнике
Почти на 10 лет отправится в колонию убийца из Карпинска
Пятница, 22 ноября, 20.34
Горка-гигант заработала в Парке Маяковского
Пятница, 22 ноября, 19.59
В загоревшейся пятиэтажке Нижнего Тагила погиб человек
Пятница, 22 ноября, 19.39