Игорь Баринов: С Жириновским или Прохоровым возможен кратковременный «роман», а с Путиным – это всерьез и надолго
Депутат Госдумы РФ сравнил политические ценности с семейными
28.02.2012
Какой выбор сделают свердловчане 4 марта? Своими предположениями с «Вечерними Ведомостями» поделился депутат Госдумы РФ Игорь Баринов. Накануне президентских выборов он, будучи членом штаба поддержки Путина, проводит агиткампанию на Среднем Урале. Баринов уверен, что свердловчанам нужны свои – «нестоличные» – герои, которые не хотят играть с будущим страны, заводя политические интрижки на стороне оппозиции. О социальной опасности противостояния воинствующих горожан и рабочего класса, а также о деградации общественного сознания читайте в нашем интервью.
– Игорь Вячеславович, 23 февраля в Лужниках в Москве прошел митинг в поддержку кандидата в президенты РФ Владимира Путина, в котором приняли участие около 130 тысяч человек. Сколько из этого числа участвовало свердловчан? Насколько активно они себя проявили?
– Я не располагаю точными статистическими данными, но мне известно, что в митинге приняло участие около 800 человек. Во всяком случае, столько было заказано железнодорожных билетов. В основном это были сотрудники с крупных свердловских промышленных предприятий – УВЗ, ПНТЗ, ЕВРАЗа. Кроме того, в митинге приняли участие свердловские депутаты, представители общественных движений. Я лично присутствовал на митинге, и к нам подходили познакомиться и выразить поддержку участники из Алапаевска.
Что касается разговоров о том, что люди стали расходиться еще до появления Путина, то в доказательство того, что это не так, могу показать вам видеоролик, где видно, что огромная колонна людей не имела ни конца, ни начала. И никто не думал расходиться.
– Ходят разговоры о том, что свердловских рабочих принудительно отправляли на митинг, оплачивая им дорогу и другие расходы.
– Я не знаю, можно ли в данном случае говорить о каком-то принуждении, если среди рабочих желающих поехать в Москву было столько, что не всех удалось включить в списки. И я сам был свидетелем того, как работали журналисты в Лужниках. Они останавливали человека и спрашивали: «Вы по своей воле сегодня пришли на митинг?» Если говорили «да», то они, моментально теряя интерес, просто не продолжали беседу дальше. Я не исключаю возможности того, что в стотысячной толпе кто-то и ответил, что пришел по принуждению.
А вообще, такие мероприятия, как митинг в Лужниках, необходимы сегодня, когда мы говорим об отсутствии национальной идеи. Такого в России не было давно. Когда целый стадион пел гимн России – это что-то потрясающее. В последний раз подобное чувство я испытывал более двадцати лет назад, когда был курсантом военного училища.
Я думаю, что этот митинг имел большое значение и для Владимира Путина. Было видно, как он волновался, стоя перед ста тридцатью тысячами человек. По своему опыту скажу, что повседневная рутина – это одно, а когда выходишь к избирателям и смотришь им в глаза – это совершенно другое: появляется огромное чувство ответственности за каждое сказанное слово.
– Насколько корректно противопоставление рабочего класса и так называемого офисного планктона, «хомячков»?
– Такое противопоставление некорректное и очень опасное. Оно таит в себе большую социальную опасность. Уже сегодня уровень агрессии, как стороны рабочих, так и со стороны так называемых воинствующих горожан, растет. От этого как можно быстрее нужно уходить, в противном случае это может привести к тем же трагическим последствиям, что и в начале прошлого века.
– Вы говорили, что после Болотной мнение свердловчан к происходящему стало меняться, так как уральцы поняли, что они отличаются от тех, кто митинговал в Москве. Им нужны другие герои. Кто эти герои? И есть ли те, кто способен ответить этим требованиям?
– Действительно, что сейчас активно муссируется в СМИ – светская хроника и подробности столичной жизни. Нет, я понимаю, что намного легче написать, например, про Прохорова – «узника Куршевеля», о подробностях его отдыха с моделями, чем, например, про начальника одного из цехов УВЗ. Однако такая тенденция очень опасна, так как она провоцирует деградацию общественного сознания. Ведь сегодня выдающегося математика Якова Перельмана, отказавшегося от миллиона долларов ради любимого занятия, считают сумасшедшим. Многие не понимают, что он просто не хочет тратить свое время, делая выбор в пользу науки.
Я думаю, что нужно менять ориентиры: больше внимания обращать на таких людей, как, например, Игорь Холманских – начальник цеха единственного в стране завода, производящего танки.
– Сейчас говорят о том, что в партийной структуре «Единой России» в скором времени произойдут радикальные изменения, вплоть до того, что она будет ликвидирована. Как вы полагаете, насколько это вероятно?
– Как вы себе представляете ликвидацию партии, которая занимает ключевые парламентские позиции? Скорее всего, эти разговоры, подогретые неудачами в период парламентских выборов, ведутся недоброжелателями «Единой России».
А если говорить о жуликах и ворах, то любая другая партия в этом смысле способна дать фору «Единой России». При этом нужно отметить, что «Единая Россия» – это единственная партия, где ведется систематическая проверка кандидатов на вступление. И в случае если в биографии обнаруживаются факты нарушения закона, которые в дальнейшем могут очернить имидж партии, то претенденту в членстве отказывается. Периодически проходят и исключения, ярким примером является мэр Нижнего Тагила Валентина Исаева. Она, будучи главой второго по величине областного города, продемонстрировала непрофессиональную работу. Ее ошибки неизбежно отразились на имидже партии.
Но это не значит, что «Единую Россию» не нужно менять. Изменения, безусловно, нужны. И я в скором будущем выступлю с несколькими инициативами. Например, на мой взгляд, в своей дальнейшей работе партии необходимо в меньшей степени зависеть от исполнительной власти. Это, прежде всего, должно выразиться в рассмотрении законопроектов, которые зачастую выдвигались и принимались с учетом пожеланий исполнительных органов власти.
– В продолжение темы о возможных изменениях в партийной системе страны хотелось бы услышать ваше мнение о реальных шансах нового общественно-политического движения «В защиту человека труда» стать мощной политической силой левоцентристского толка? Как вы полагаете, насколько это возможно?
– Будучи опытным функционером, я могу сказать, что их шансы весьма малы. Ведь помимо аккумуляции социальных сил необходимо проведение партийной администрации этого движения. А это сделать не так уж просто. Можно сказать так: для того чтобы это движение оформилось в реальную парламентскую партию, должны сойтись звезды. Но в любом случае такие начинания можно только поддерживать. Во всяком случае, я желаю этим ребятам только удачи.
– Будучи членом общественного штаба сторонников Путина, вы находитесь в постоянных разъездах по области. Могли бы вы сказать, изменилось ли отношение свердловчан к политике в эту избирательную кампанию? Другими словами, дошла ли волна оппозиционных настроений до провинции?
– Конечно, гражданская позиция свердловчан изменилась. И связано это в большей степени не с протестными настроениями, потому что это все-таки удел крупных центров, и в первую очередь Москвы.
В связи с постепенным улучшением социальных условий, у населения неизбежно повышаются требования к государству. Очень много не решенных пока проблем в сфере здравоохранения, медицины, образования. И как правило, чаще всего в их существовании обвиняется исполнительная власть. Однако ж, когда начинаешь спрашивать о том, какой был размер пенсии в 1999 году, многие вопросы отпадают. Потому что тогда средний размер пенсии был 18 долларов, а сегодня она возросла почти до 300. То есть изменения в лучшую сторону очевидны.
И еще – люди опасаются возможного хаоса, который может произойти, если в марте президентом станет не Путин. Ведь для него, на мой взгляд, сейчас важно одно – каким его имя останется в истории страны. Доведет ли он начатое им дело до конца? Это можно сравнить с женитьбой. Например, Клаудия Шиффер или Синди Кроуфорд – красивые, эффектные женщины. Но если говорить о женитьбе, то этих женщин начинаешь оценивать совсем по-другому, понимая, что с ними нужно будет растить детей и так далее. Так же и в политике – с такими политиками, как Жириновский или Прохоров, возможен кратковременный яркий «роман», а с Путиным – это всерьез и надолго.
– Владимир Путин одну из своих статей посвятил обороне страны. Вы, как человек, посвятивший большую часть своей жизни армии, согласны ли с его тезисами?
– Армия как государственный институт больше всего пострадала после перестройки. В эти годы упал имидж профессии военнослужащего, исчезло уважение к ней. Я помню те времена, когда люди переодевались в военную форму, только приходя на службу. Я не утрирую. А от военной пенсии просто отказывались, потому что она была ниже, чем минимальная пенсия по стране.
За последние годы удалось переломить ситуацию. Например, когда я получил тяжелое ранение и полтора года отлеживался с ним в госпиталях, я получил страховку в размере 18 тысяч рублей. Сегодня военнослужащий получит за тяжелое ранение 1 миллион рублей, выплаты семьям за гибель кормильца увеличены до 3 миллионов. Другими словами, что касается социальной поддержки военных, то законодательная база уже сформирована. И в дальнейшем в нее будут вноситься незначительные поправки и дополнения. Армии нужны квалифицированные кадры. А их пока нет: сейчас служат те, кто не смог «откосить», жители деревень и сел, те, кто никуда не смог поступить. В военные училища поступают из-за того, что туда легче всего попасть, и лишь единицы идут туда сознательно, продолжая, например, семейную традицию. Именно поэтому в стране провалилась служба по контракту.
Я согласен с тем, что необходимо развивать оборонно-промышленный комплекс. Потому что, во-первых, сегодня мы живем в мире глобальной конкуренции. Сейчас идет борьба за природные ресурсы, и об этом не нужно забывать. Поэтому необходимо держать руку на пульсе. Во-вторых, развитие ОПК, его научно-теоретической базы, даст толчок новым технологиям и в сфере гражданской промышленности. Ярким примером такого взаимодействия служат США, где военные технологии успешно внедрялись в мирные.
– К разговору о вашей работе в Госдуме как члена комиссии по обеспечению противодействия коррупции. Как вы полагаете, такие деятели, как Алексей Навальный, и его проекты «РосПил» и «РосЯма» являются эффективным подспорьем в работе государства в этом направлении? Или же наоборот – только мешают?
– Любая огласка фактов коррупции всегда полезна. Больше всего чиновники, хотя коррупции в бизнесе тоже достаточно, боятся именно огласки. Другой вопрос, для чего и кем она совершается. Если это делает такой же коррупционер, получивший взятку, то это совсем другой вопрос.
Главное ведь не только в ужесточении законодательства – одними репрессиями ситуацию не изменить. В Китае на стадионах взяточников расстреливают – и ничего, коррупции от этого меньше не становится. Главное – изменить к этому отношение общественности. А ведь сегодня у нас даже принято восхищаться теми, кто успел и умудрился незаконно нажиться. В связи с этим в будущем я планирую выступить с идеей создания независимого органа по противодействию коррупции.
– Игорь Вячеславович, 23 февраля в Лужниках в Москве прошел митинг в поддержку кандидата в президенты РФ Владимира Путина, в котором приняли участие около 130 тысяч человек. Сколько из этого числа участвовало свердловчан? Насколько активно они себя проявили?
– Я не располагаю точными статистическими данными, но мне известно, что в митинге приняло участие около 800 человек. Во всяком случае, столько было заказано железнодорожных билетов. В основном это были сотрудники с крупных свердловских промышленных предприятий – УВЗ, ПНТЗ, ЕВРАЗа. Кроме того, в митинге приняли участие свердловские депутаты, представители общественных движений. Я лично присутствовал на митинге, и к нам подходили познакомиться и выразить поддержку участники из Алапаевска.
Что касается разговоров о том, что люди стали расходиться еще до появления Путина, то в доказательство того, что это не так, могу показать вам видеоролик, где видно, что огромная колонна людей не имела ни конца, ни начала. И никто не думал расходиться.
– Ходят разговоры о том, что свердловских рабочих принудительно отправляли на митинг, оплачивая им дорогу и другие расходы.
– Я не знаю, можно ли в данном случае говорить о каком-то принуждении, если среди рабочих желающих поехать в Москву было столько, что не всех удалось включить в списки. И я сам был свидетелем того, как работали журналисты в Лужниках. Они останавливали человека и спрашивали: «Вы по своей воле сегодня пришли на митинг?» Если говорили «да», то они, моментально теряя интерес, просто не продолжали беседу дальше. Я не исключаю возможности того, что в стотысячной толпе кто-то и ответил, что пришел по принуждению.
А вообще, такие мероприятия, как митинг в Лужниках, необходимы сегодня, когда мы говорим об отсутствии национальной идеи. Такого в России не было давно. Когда целый стадион пел гимн России – это что-то потрясающее. В последний раз подобное чувство я испытывал более двадцати лет назад, когда был курсантом военного училища.
Я думаю, что этот митинг имел большое значение и для Владимира Путина. Было видно, как он волновался, стоя перед ста тридцатью тысячами человек. По своему опыту скажу, что повседневная рутина – это одно, а когда выходишь к избирателям и смотришь им в глаза – это совершенно другое: появляется огромное чувство ответственности за каждое сказанное слово.
– Насколько корректно противопоставление рабочего класса и так называемого офисного планктона, «хомячков»?
– Такое противопоставление некорректное и очень опасное. Оно таит в себе большую социальную опасность. Уже сегодня уровень агрессии, как стороны рабочих, так и со стороны так называемых воинствующих горожан, растет. От этого как можно быстрее нужно уходить, в противном случае это может привести к тем же трагическим последствиям, что и в начале прошлого века.
– Вы говорили, что после Болотной мнение свердловчан к происходящему стало меняться, так как уральцы поняли, что они отличаются от тех, кто митинговал в Москве. Им нужны другие герои. Кто эти герои? И есть ли те, кто способен ответить этим требованиям?
– Действительно, что сейчас активно муссируется в СМИ – светская хроника и подробности столичной жизни. Нет, я понимаю, что намного легче написать, например, про Прохорова – «узника Куршевеля», о подробностях его отдыха с моделями, чем, например, про начальника одного из цехов УВЗ. Однако такая тенденция очень опасна, так как она провоцирует деградацию общественного сознания. Ведь сегодня выдающегося математика Якова Перельмана, отказавшегося от миллиона долларов ради любимого занятия, считают сумасшедшим. Многие не понимают, что он просто не хочет тратить свое время, делая выбор в пользу науки.
Я думаю, что нужно менять ориентиры: больше внимания обращать на таких людей, как, например, Игорь Холманских – начальник цеха единственного в стране завода, производящего танки.
– Сейчас говорят о том, что в партийной структуре «Единой России» в скором времени произойдут радикальные изменения, вплоть до того, что она будет ликвидирована. Как вы полагаете, насколько это вероятно?
– Как вы себе представляете ликвидацию партии, которая занимает ключевые парламентские позиции? Скорее всего, эти разговоры, подогретые неудачами в период парламентских выборов, ведутся недоброжелателями «Единой России».
А если говорить о жуликах и ворах, то любая другая партия в этом смысле способна дать фору «Единой России». При этом нужно отметить, что «Единая Россия» – это единственная партия, где ведется систематическая проверка кандидатов на вступление. И в случае если в биографии обнаруживаются факты нарушения закона, которые в дальнейшем могут очернить имидж партии, то претенденту в членстве отказывается. Периодически проходят и исключения, ярким примером является мэр Нижнего Тагила Валентина Исаева. Она, будучи главой второго по величине областного города, продемонстрировала непрофессиональную работу. Ее ошибки неизбежно отразились на имидже партии.
Но это не значит, что «Единую Россию» не нужно менять. Изменения, безусловно, нужны. И я в скором будущем выступлю с несколькими инициативами. Например, на мой взгляд, в своей дальнейшей работе партии необходимо в меньшей степени зависеть от исполнительной власти. Это, прежде всего, должно выразиться в рассмотрении законопроектов, которые зачастую выдвигались и принимались с учетом пожеланий исполнительных органов власти.
– В продолжение темы о возможных изменениях в партийной системе страны хотелось бы услышать ваше мнение о реальных шансах нового общественно-политического движения «В защиту человека труда» стать мощной политической силой левоцентристского толка? Как вы полагаете, насколько это возможно?
– Будучи опытным функционером, я могу сказать, что их шансы весьма малы. Ведь помимо аккумуляции социальных сил необходимо проведение партийной администрации этого движения. А это сделать не так уж просто. Можно сказать так: для того чтобы это движение оформилось в реальную парламентскую партию, должны сойтись звезды. Но в любом случае такие начинания можно только поддерживать. Во всяком случае, я желаю этим ребятам только удачи.
– Будучи членом общественного штаба сторонников Путина, вы находитесь в постоянных разъездах по области. Могли бы вы сказать, изменилось ли отношение свердловчан к политике в эту избирательную кампанию? Другими словами, дошла ли волна оппозиционных настроений до провинции?
– Конечно, гражданская позиция свердловчан изменилась. И связано это в большей степени не с протестными настроениями, потому что это все-таки удел крупных центров, и в первую очередь Москвы.
В связи с постепенным улучшением социальных условий, у населения неизбежно повышаются требования к государству. Очень много не решенных пока проблем в сфере здравоохранения, медицины, образования. И как правило, чаще всего в их существовании обвиняется исполнительная власть. Однако ж, когда начинаешь спрашивать о том, какой был размер пенсии в 1999 году, многие вопросы отпадают. Потому что тогда средний размер пенсии был 18 долларов, а сегодня она возросла почти до 300. То есть изменения в лучшую сторону очевидны.
И еще – люди опасаются возможного хаоса, который может произойти, если в марте президентом станет не Путин. Ведь для него, на мой взгляд, сейчас важно одно – каким его имя останется в истории страны. Доведет ли он начатое им дело до конца? Это можно сравнить с женитьбой. Например, Клаудия Шиффер или Синди Кроуфорд – красивые, эффектные женщины. Но если говорить о женитьбе, то этих женщин начинаешь оценивать совсем по-другому, понимая, что с ними нужно будет растить детей и так далее. Так же и в политике – с такими политиками, как Жириновский или Прохоров, возможен кратковременный яркий «роман», а с Путиным – это всерьез и надолго.
– Владимир Путин одну из своих статей посвятил обороне страны. Вы, как человек, посвятивший большую часть своей жизни армии, согласны ли с его тезисами?
– Армия как государственный институт больше всего пострадала после перестройки. В эти годы упал имидж профессии военнослужащего, исчезло уважение к ней. Я помню те времена, когда люди переодевались в военную форму, только приходя на службу. Я не утрирую. А от военной пенсии просто отказывались, потому что она была ниже, чем минимальная пенсия по стране.
За последние годы удалось переломить ситуацию. Например, когда я получил тяжелое ранение и полтора года отлеживался с ним в госпиталях, я получил страховку в размере 18 тысяч рублей. Сегодня военнослужащий получит за тяжелое ранение 1 миллион рублей, выплаты семьям за гибель кормильца увеличены до 3 миллионов. Другими словами, что касается социальной поддержки военных, то законодательная база уже сформирована. И в дальнейшем в нее будут вноситься незначительные поправки и дополнения. Армии нужны квалифицированные кадры. А их пока нет: сейчас служат те, кто не смог «откосить», жители деревень и сел, те, кто никуда не смог поступить. В военные училища поступают из-за того, что туда легче всего попасть, и лишь единицы идут туда сознательно, продолжая, например, семейную традицию. Именно поэтому в стране провалилась служба по контракту.
Я согласен с тем, что необходимо развивать оборонно-промышленный комплекс. Потому что, во-первых, сегодня мы живем в мире глобальной конкуренции. Сейчас идет борьба за природные ресурсы, и об этом не нужно забывать. Поэтому необходимо держать руку на пульсе. Во-вторых, развитие ОПК, его научно-теоретической базы, даст толчок новым технологиям и в сфере гражданской промышленности. Ярким примером такого взаимодействия служат США, где военные технологии успешно внедрялись в мирные.
– К разговору о вашей работе в Госдуме как члена комиссии по обеспечению противодействия коррупции. Как вы полагаете, такие деятели, как Алексей Навальный, и его проекты «РосПил» и «РосЯма» являются эффективным подспорьем в работе государства в этом направлении? Или же наоборот – только мешают?
– Любая огласка фактов коррупции всегда полезна. Больше всего чиновники, хотя коррупции в бизнесе тоже достаточно, боятся именно огласки. Другой вопрос, для чего и кем она совершается. Если это делает такой же коррупционер, получивший взятку, то это совсем другой вопрос.
Главное ведь не только в ужесточении законодательства – одними репрессиями ситуацию не изменить. В Китае на стадионах взяточников расстреливают – и ничего, коррупции от этого меньше не становится. Главное – изменить к этому отношение общественности. А ведь сегодня у нас даже принято восхищаться теми, кто успел и умудрился незаконно нажиться. В связи с этим в будущем я планирую выступить с идеей создания независимого органа по противодействию коррупции.
Ксения Постовалова © Вечерние ведомости
Читать этот материал в источнике
Читать этот материал в источнике
Менее половины отловленных в Екатеринбурге бродячих собак удаётся пристроить
Четверг, 28 ноября, 21.29
Карпинского врача обвиняют в смерти пациента
Четверг, 28 ноября, 21.00
Свердловских пожарных вчера вызывали на 10 происшествий с разгулявшимся огнём
Четверг, 28 ноября, 20.01