«Вдохновение – как любовь: либо приходит, либо нет»
Вспоминаем высказывания выдающегося российского писателя Игоря Сахновского
18.11.2019
Игорь Сахновский – признанный писатель, который в силу своей природной скромности и бесконечной интеллигентности часто предпочитал называть себя литератором. Игорь Сахновский – человек, которого каждый, кто был с ним лично знаком, может назвать примером истинного интеллигента. Его чувство такта, уважения к собеседнику, уважение к личности, уважение к жизни маленького человека – это то, что делало Игоря Фэдовича исключительным. Его жизненная философия – вечна, так же, как и его глубокие произведения. Сегодня Игоря Сахновского не стало. В материале «Вечерних ведомостей» – отрывки из некоторых его интервью и выступлений.
О миссии писателя
- Я человек почти всегда недовольный собой, у меня с самооценкой все нормально, но есть завышенная требовательность к себе. По этой причине я не люблю употреблять слово писатель к себе, мне кажется, оно слишком пафосным я предпочитаю говорить литератор. Если совсем уж серьезно – о миссии человека, который занимается вот этим искусством, – это нахождение и произнесение новых смыслов о людях и вообще о мире с помощью творчества.
- Писатель должен быть грамотным человеком. Он должен, если не трепетно, то очень серьёзно относиться к языку, с которым он работает, и вообще к каждому своему слову, и понимать, что он говорит и что он хочет сказать.
Возле форточки пахнет свежестью…
- Всё началось очень смешно. В 6 лет я сочинил стихотворение в две строчки: «Возле форточки пахнет свежестью,\ 40 лет – мало нежности». Я был совершенно потрясён этим фактом, а потом у меня была достаточно серьёзная настройка – я взял двенадцатилистовую ученическую тетрадь, написал на обложке свою фамилию и «Полное собрание сочинений» и понял, что начал собрание сочинений. Решил туда первое стихотворение записать. Как я знал, во всех серьёзных книжках есть преамбула – несколько слов об авторе. Я написал об авторе несколько слов, что он успел сочинить много интересных книжек, но с названиями этих книжек вышла заминка, потому что я не успел ещё придумать, что там этот автор написал.
О стихах и первом романе
- Я стал свидетелем одного разговора, как Дина Рубина спрашивала одного моего знакомого «А вы в детстве писали стихи?». Он говорит: «нет», а она «ну, значит, вы умнее меня». В общем, я не был умнее её в детстве и написал n-ое количество стихотворений, успел в советское время издать две книги стихов, что по тем временам было очень круто. Если в стихах не было каких-то идеологических паровозов о партии и о Ленине. При этом мне всё время хотелось писать прозу, но я не мог, потому что не знал, как проза вообще пишется. Я привык, что в стихах слово ставится к слову, слова радиоактивны и при этом они как-то влияют друг на друга и создают какую-то новую реальность; а в прозе столько слов – как это вообще делается? Потом я решил, теоретически, что это надо делать так: надо выбирать дыхание, и на этом дыхании как-то уже шпарить то, что ты хочешь рассказать. Но одно дело теоретически решить, а другое – на практике делать. В итоге я всё равно пишу прозу неправильно. Я пишу её не дыхательными периодами, не страницами, я пишу её по-прежнему словами – одно слово ставлю к слову. Вот так всё и началось. Первая попытка была – кухонная, домашняя, попытка в общей тетради написать роман, который попытался куда-то послать. А посылать надо было, конечно, в хорошее место, не куда попало. А хорошим местом по тем временам был журнал «Новый мир». Я послал его туда, а через две недели мне позвонили и сказали, что его берут в сокращённом виде.
- Если говорить о стихах, то это, прежде всего, сложная работа, требующая внимания и полного сосредоточения. Если автор твердит вам о вдохновении, то можете быть уверены: перед вами – графоман. Это не значит, что вдохновение не нужно. Но его нельзя «нагнать» высокими словами. Вдохновение как любовь: она либо приходит, либо – нет. С этим ничего не поделаешь.
Совет Сахновского молодым поэтам: «Поменьше подражательного пафоса. Побольше естественности и внутренней музыки».
Про первое попадание в кино
- Поскольку лет мне уже очень много, я умудрился попасть на съёмочную площадку фильма «Ирония судьбы», при этом совершенно не зная, что это там такое снимается. Мне просто кто-то сказал, что можно попасть в кино (я был просто школьник, десятиклассник), если записаться в массовку. Я пришёл на киностудию, а там такие опытные ребята стоят и говорят: «сегодня очень много заплатят, потому что съемки на улице, сложные. Фильм называется «Ирония судьбы», а что за фильм, мы не знаем». Мы поехали на окраину Москвы, и там был выстроен новогодний базарчик. Если помните, по нему шёл Ширвиндт в начале фильма. Я был в пальто из «Детского мира» и в шапке-ушанке. Меня там спарили с одним мальчиком, и мы вдвоём ходили, будто гуляли. Мимо ходил злой Рязанов, который грубо на всех матерился. На нас он закричал, мол, что вы ходите без снега, поваляйтесь хоть, что ли, в снегу. Потом мне надоело ходить, а кино – это сплошное ожидание. Я стал заходить во всякие закоулки и наткнулся на совершенно синего, замерзшего Ширвиндта, к которому пристал с разговорами об искусстве. Стал делиться какими-то своими соображениями по поводу его игры в спектакле «Фигаро». Мне казалось, что я задаю ему какие-то очень умные вопросы по поводу того, насколько сам он соответствует своему образу. Это было моё первое попадание в кино.
О современном читателе
- Он стал более замороченным. Больше зависит от телевидения – и соответственно от пропаганды. Советский читатель, по большому счету, пропаганде не верил. Было больше наивности, но меньше веры во всякую пропаганду.
О том, должно ли государство вмешиваться в литературу
- Да, конечно, гораздо лучше, когда государство этим не занимается. Оно не должно вмешиваться в это дело. Лучше и для литературы, и для государства в целом. Собственно, никогда официально навязанная идеология никакой особой пользы не приносила. Ни людям, ни литературе, ни государству. Это верный способ отбить всякий интерес к идеям и доверие к ним.
«Государство ценно тем, насколько высоко оно ценит и бережет маленького человека»
- Самый лучший урок для детей – это личный пример. Не назидание на тему доброты, а пример со стороны взрослых. Ну, и со стороны того же государства. У нас есть одна вечная колоссальная проблема – кромешное неуважение человека к человеку. У нас все еще решается один вопрос, который, кажется, уже решен во всем мире: «Что важнее – человек или государство?» Об этом у нас все еще спорят, причем очень бурно, иногда с кровавыми результатами, и ничего хорошего из этого выйти не может. Когда какая-то идеология утверждает, что государство важнее человека, и когда вообще задается этот вопрос, это значит, что никакой пощады не жди, никакого «маленького человека» не пожалеют: он будет страдать, будет «идти в расход», как расходный материал. Государство ценно тем, насколько высоко оно ценит и бережет маленького человека. У нас, к сожалению, практически всю нашу историю «маленький человек» был самым дешевым расходным материалом. Дешевле гвоздей и спичек.
«Честно – это когда все равны перед законом»
- Может, если он продолжает жить по своим внутренним человеческим законам, если он всем своим существом демонстрирует бойкот вранью и воровству. Почему нечестно объявить взятку законной? Потому что честно – это когда все равны перед законом, а если бы взятка была узаконена, то перед законом были бы равны только те, кто способен заплатить. Честно – это когда закон для всех один. Неважно, сколько денег в кармане у убийцы, неважно, может вор заплатить взятку судье или не может, – он все равно остается вором.
О признании и известности
- Во-первых, надо различать две вещи – известность и признание. Известность – это когда тебя каждая собака знает. А признание – это когда тебя, может быть, мало, кто знает, но признаёт такой мастер, чьё слово для тебя – всё. Когда мы были юными пишущими студентами, у нас была иллюзия, что мы живём в провинции, а в Москве, в редакциях толстых журналов есть эталон того, какой должна быть литература. И стоит только прислонить свой текст к этому эталону, как станет понятно, насколько существенно то, что ты написал. По большому счету с годами открывается одна простая вещь – никаких таких инстанций не существует. Только мера твоего личного вкуса и твоего личного безумия. Как ты можешь этим всем распорядиться, как ты способен на этом настоять. А как сделать, чтоб это стало воспринято и популярно? Как минимум, не разбрасываться этим.
В своей последней записи в Facebook Игорь Сахновский написал: «Прошу прощения за долгое молчание. Буду вне связи ещё с месяц. Внезапные отфренды в эти дни - глюки фейсбука. Скучаю». Игорь Фэдович, мы будем скучать по Вам вечно!
Редакция «Вечерних ведомостей» приносит свои глубочайшие соболезнования родным и близким писателя. Это невосполнимая утрата для этого мира и русской литературы.
В тексте использованы материалы: личная страница Игоря Сахновского в Facebook, а также отрывки текстов изданий «МК-Урал», газеты для молодежи «Плотинка», выступления на канале Malina, и других видео с Youtube.
О миссии писателя
- Я человек почти всегда недовольный собой, у меня с самооценкой все нормально, но есть завышенная требовательность к себе. По этой причине я не люблю употреблять слово писатель к себе, мне кажется, оно слишком пафосным я предпочитаю говорить литератор. Если совсем уж серьезно – о миссии человека, который занимается вот этим искусством, – это нахождение и произнесение новых смыслов о людях и вообще о мире с помощью творчества.
- Писатель должен быть грамотным человеком. Он должен, если не трепетно, то очень серьёзно относиться к языку, с которым он работает, и вообще к каждому своему слову, и понимать, что он говорит и что он хочет сказать.
Возле форточки пахнет свежестью…
- Всё началось очень смешно. В 6 лет я сочинил стихотворение в две строчки: «Возле форточки пахнет свежестью,\ 40 лет – мало нежности». Я был совершенно потрясён этим фактом, а потом у меня была достаточно серьёзная настройка – я взял двенадцатилистовую ученическую тетрадь, написал на обложке свою фамилию и «Полное собрание сочинений» и понял, что начал собрание сочинений. Решил туда первое стихотворение записать. Как я знал, во всех серьёзных книжках есть преамбула – несколько слов об авторе. Я написал об авторе несколько слов, что он успел сочинить много интересных книжек, но с названиями этих книжек вышла заминка, потому что я не успел ещё придумать, что там этот автор написал.
О стихах и первом романе
- Я стал свидетелем одного разговора, как Дина Рубина спрашивала одного моего знакомого «А вы в детстве писали стихи?». Он говорит: «нет», а она «ну, значит, вы умнее меня». В общем, я не был умнее её в детстве и написал n-ое количество стихотворений, успел в советское время издать две книги стихов, что по тем временам было очень круто. Если в стихах не было каких-то идеологических паровозов о партии и о Ленине. При этом мне всё время хотелось писать прозу, но я не мог, потому что не знал, как проза вообще пишется. Я привык, что в стихах слово ставится к слову, слова радиоактивны и при этом они как-то влияют друг на друга и создают какую-то новую реальность; а в прозе столько слов – как это вообще делается? Потом я решил, теоретически, что это надо делать так: надо выбирать дыхание, и на этом дыхании как-то уже шпарить то, что ты хочешь рассказать. Но одно дело теоретически решить, а другое – на практике делать. В итоге я всё равно пишу прозу неправильно. Я пишу её не дыхательными периодами, не страницами, я пишу её по-прежнему словами – одно слово ставлю к слову. Вот так всё и началось. Первая попытка была – кухонная, домашняя, попытка в общей тетради написать роман, который попытался куда-то послать. А посылать надо было, конечно, в хорошее место, не куда попало. А хорошим местом по тем временам был журнал «Новый мир». Я послал его туда, а через две недели мне позвонили и сказали, что его берут в сокращённом виде.
- Если говорить о стихах, то это, прежде всего, сложная работа, требующая внимания и полного сосредоточения. Если автор твердит вам о вдохновении, то можете быть уверены: перед вами – графоман. Это не значит, что вдохновение не нужно. Но его нельзя «нагнать» высокими словами. Вдохновение как любовь: она либо приходит, либо – нет. С этим ничего не поделаешь.
Совет Сахновского молодым поэтам: «Поменьше подражательного пафоса. Побольше естественности и внутренней музыки».
Про первое попадание в кино
- Поскольку лет мне уже очень много, я умудрился попасть на съёмочную площадку фильма «Ирония судьбы», при этом совершенно не зная, что это там такое снимается. Мне просто кто-то сказал, что можно попасть в кино (я был просто школьник, десятиклассник), если записаться в массовку. Я пришёл на киностудию, а там такие опытные ребята стоят и говорят: «сегодня очень много заплатят, потому что съемки на улице, сложные. Фильм называется «Ирония судьбы», а что за фильм, мы не знаем». Мы поехали на окраину Москвы, и там был выстроен новогодний базарчик. Если помните, по нему шёл Ширвиндт в начале фильма. Я был в пальто из «Детского мира» и в шапке-ушанке. Меня там спарили с одним мальчиком, и мы вдвоём ходили, будто гуляли. Мимо ходил злой Рязанов, который грубо на всех матерился. На нас он закричал, мол, что вы ходите без снега, поваляйтесь хоть, что ли, в снегу. Потом мне надоело ходить, а кино – это сплошное ожидание. Я стал заходить во всякие закоулки и наткнулся на совершенно синего, замерзшего Ширвиндта, к которому пристал с разговорами об искусстве. Стал делиться какими-то своими соображениями по поводу его игры в спектакле «Фигаро». Мне казалось, что я задаю ему какие-то очень умные вопросы по поводу того, насколько сам он соответствует своему образу. Это было моё первое попадание в кино.
О современном читателе
- Он стал более замороченным. Больше зависит от телевидения – и соответственно от пропаганды. Советский читатель, по большому счету, пропаганде не верил. Было больше наивности, но меньше веры во всякую пропаганду.
О том, должно ли государство вмешиваться в литературу
- Да, конечно, гораздо лучше, когда государство этим не занимается. Оно не должно вмешиваться в это дело. Лучше и для литературы, и для государства в целом. Собственно, никогда официально навязанная идеология никакой особой пользы не приносила. Ни людям, ни литературе, ни государству. Это верный способ отбить всякий интерес к идеям и доверие к ним.
«Государство ценно тем, насколько высоко оно ценит и бережет маленького человека»
- Самый лучший урок для детей – это личный пример. Не назидание на тему доброты, а пример со стороны взрослых. Ну, и со стороны того же государства. У нас есть одна вечная колоссальная проблема – кромешное неуважение человека к человеку. У нас все еще решается один вопрос, который, кажется, уже решен во всем мире: «Что важнее – человек или государство?» Об этом у нас все еще спорят, причем очень бурно, иногда с кровавыми результатами, и ничего хорошего из этого выйти не может. Когда какая-то идеология утверждает, что государство важнее человека, и когда вообще задается этот вопрос, это значит, что никакой пощады не жди, никакого «маленького человека» не пожалеют: он будет страдать, будет «идти в расход», как расходный материал. Государство ценно тем, насколько высоко оно ценит и бережет маленького человека. У нас, к сожалению, практически всю нашу историю «маленький человек» был самым дешевым расходным материалом. Дешевле гвоздей и спичек.
«Честно – это когда все равны перед законом»
- Может, если он продолжает жить по своим внутренним человеческим законам, если он всем своим существом демонстрирует бойкот вранью и воровству. Почему нечестно объявить взятку законной? Потому что честно – это когда все равны перед законом, а если бы взятка была узаконена, то перед законом были бы равны только те, кто способен заплатить. Честно – это когда закон для всех один. Неважно, сколько денег в кармане у убийцы, неважно, может вор заплатить взятку судье или не может, – он все равно остается вором.
О признании и известности
- Во-первых, надо различать две вещи – известность и признание. Известность – это когда тебя каждая собака знает. А признание – это когда тебя, может быть, мало, кто знает, но признаёт такой мастер, чьё слово для тебя – всё. Когда мы были юными пишущими студентами, у нас была иллюзия, что мы живём в провинции, а в Москве, в редакциях толстых журналов есть эталон того, какой должна быть литература. И стоит только прислонить свой текст к этому эталону, как станет понятно, насколько существенно то, что ты написал. По большому счету с годами открывается одна простая вещь – никаких таких инстанций не существует. Только мера твоего личного вкуса и твоего личного безумия. Как ты можешь этим всем распорядиться, как ты способен на этом настоять. А как сделать, чтоб это стало воспринято и популярно? Как минимум, не разбрасываться этим.
В своей последней записи в Facebook Игорь Сахновский написал: «Прошу прощения за долгое молчание. Буду вне связи ещё с месяц. Внезапные отфренды в эти дни - глюки фейсбука. Скучаю». Игорь Фэдович, мы будем скучать по Вам вечно!
Редакция «Вечерних ведомостей» приносит свои глубочайшие соболезнования родным и близким писателя. Это невосполнимая утрата для этого мира и русской литературы.
В тексте использованы материалы: личная страница Игоря Сахновского в Facebook, а также отрывки текстов изданий «МК-Урал», газеты для молодежи «Плотинка», выступления на канале Malina, и других видео с Youtube.
© Вечерние ведомости
Читать этот материал в источнике
Читать этот материал в источнике
Почти на 10 лет отправится в колонию убийца из Карпинска
Пятница, 22 ноября, 20.34
Горка-гигант заработала в Парке Маяковского
Пятница, 22 ноября, 19.59
В загоревшейся пятиэтажке Нижнего Тагила погиб человек
Пятница, 22 ноября, 19.39