В суде зачитали чистосердечное признание «уктусского стрелка»
11.09.2020
Сегодня в Екатеринбурге проходит очередное судебное заседание по делу Алексея Александрова, обвиняемого в убийстве двух незнакомых ему девушек. Трагедия произошла на склоне горы Уктус в августе прошлого года. 11 сентября в суде зачитали чистосердечное признание «стрелка», сообщает 66.RU.
— В ходе проведенного кругового осмотра были обнаружены цели, удовлетворяющие требованиям программы возмездия. Это программа, осуществляющая манипуляции с полученным мною уроном [в школе] для его оптимизации, минимизации. Занимаюсь этой программой с 1997 года, она моя, никто меня не учил. Полученный мной урон выражается в накоплении — не знаю, как это объяснить.
Убийство двух девушек я совершил с целью отчуждения «смертельного урона». Меня распределили в класс замедленного развития. Там надо мной издевались, наносили мне урон. В связи с этим, этот урон необходимо было куда-то девать. У меня был буфер с памятью, куда я заносил полученный урон.
С первого по девятый класс школы №102 имели место издевательства во время перемен. Могли запинать в углу, били руками, ногами, просто оскорбляли. Был случай, когда одноклассник вымогал у меня деньги под угрозой расправы. Сумма была достаточно большая. Требовал занять у соседей. Вымогали деньги и с моего друга-одноклассника, меня использовали как посредника.
В связи с этим примерно с 1997 года я придумал себе буфер, при допросе в качестве подозреваемого я назвал его ЦБВХ — Центральный буфер временного хранения. Туда я собирал все негативные эмоции — «урон». Они конвертировались в «смертельный урон». Например, сто ударов по лицу становились одним смертельным уроном. Без буфера я не жилец.
Были варианты. Первый — умереть самому. Второй — «отражение», то есть возврат обидчикам. Если бы у меня тогда был гладкоствол, скорее всего, что-то бы произошло в школе. Третий — отчуждение другим, не обидчикам.
Пока я учился в школе и профессиональном училище №94 на станочника, где меня так же унижали одногруппники, у меня в буфере накопилось четыре смертельных урона. После убийства двух девушек на Уктусе осталось два, но я больше не смогу никого убить. Я осознал это.
Я могу описать свое состояние после убийства как крайне тяжелое. Придя домой, ночью я не спал. Я полностью согласен с обвинением и раскаиваюсь в содеянном. <…>
Я искал могилу Ксении. В ноябре 2018 года посещал кладбища. Кроме того, посещал интернет-сайты, посвященные местам захоронений. Там и искал места захоронений потерпевших. В итоге не получилось обнаружить сведения. Посещал кладбища, но не нашел. Все фиксировал на диктофон. Использовал навигатор для запоминания маршрута поиска. Изучал новостные ленты про убийства, с целью узнать фамилии и имена потерпевших и места захоронений.
Моя теория о смертельном уроне ошибочна. Я понял, что ошибался. На их месте должен был быть я, – признался Александров.
— В ходе проведенного кругового осмотра были обнаружены цели, удовлетворяющие требованиям программы возмездия. Это программа, осуществляющая манипуляции с полученным мною уроном [в школе] для его оптимизации, минимизации. Занимаюсь этой программой с 1997 года, она моя, никто меня не учил. Полученный мной урон выражается в накоплении — не знаю, как это объяснить.
Убийство двух девушек я совершил с целью отчуждения «смертельного урона». Меня распределили в класс замедленного развития. Там надо мной издевались, наносили мне урон. В связи с этим, этот урон необходимо было куда-то девать. У меня был буфер с памятью, куда я заносил полученный урон.
С первого по девятый класс школы №102 имели место издевательства во время перемен. Могли запинать в углу, били руками, ногами, просто оскорбляли. Был случай, когда одноклассник вымогал у меня деньги под угрозой расправы. Сумма была достаточно большая. Требовал занять у соседей. Вымогали деньги и с моего друга-одноклассника, меня использовали как посредника.
В связи с этим примерно с 1997 года я придумал себе буфер, при допросе в качестве подозреваемого я назвал его ЦБВХ — Центральный буфер временного хранения. Туда я собирал все негативные эмоции — «урон». Они конвертировались в «смертельный урон». Например, сто ударов по лицу становились одним смертельным уроном. Без буфера я не жилец.
Были варианты. Первый — умереть самому. Второй — «отражение», то есть возврат обидчикам. Если бы у меня тогда был гладкоствол, скорее всего, что-то бы произошло в школе. Третий — отчуждение другим, не обидчикам.
Пока я учился в школе и профессиональном училище №94 на станочника, где меня так же унижали одногруппники, у меня в буфере накопилось четыре смертельных урона. После убийства двух девушек на Уктусе осталось два, но я больше не смогу никого убить. Я осознал это.
Я могу описать свое состояние после убийства как крайне тяжелое. Придя домой, ночью я не спал. Я полностью согласен с обвинением и раскаиваюсь в содеянном. <…>
Я искал могилу Ксении. В ноябре 2018 года посещал кладбища. Кроме того, посещал интернет-сайты, посвященные местам захоронений. Там и искал места захоронений потерпевших. В итоге не получилось обнаружить сведения. Посещал кладбища, но не нашел. Все фиксировал на диктофон. Использовал навигатор для запоминания маршрута поиска. Изучал новостные ленты про убийства, с целью узнать фамилии и имена потерпевших и места захоронений.
Моя теория о смертельном уроне ошибочна. Я понял, что ошибался. На их месте должен был быть я, – признался Александров.
Юлия Кольтенберг © Вечерние ведомости
Читать этот материал в источнике
Читать этот материал в источнике
На берегу Исети в Каменске-Уральском сломали ротонду
Среда, 1 мая, 21.24
Один год в первый день мая исполнилось «медовому мишке» Екатеринбургского зоопарка
Среда, 1 мая, 20.36
В Екатеринбурге ночью обокрали торговцев хлебом
Среда, 1 мая, 19.16