Возрастное ограничение 18+

Бывшего главу «Макси-Групп» американцы уже сравнивают с Михаилом Ходорковским

«Нью-Йорк Таймс» на примере бизнеса Николая Максимова показала, как российские бизнес-«кошмары» приводят к оттоку капитала

16.41 Понедельник, 16 апреля 2012
«Я был в списке «Форбс», сейчас я отправляюсь в тюрьму. Это нормально. Это Россия», – заявил свердловский бизнесмен Николай Максимов перед своим арестом в феврале 2011 года. Эти слова экс-главы «Макси-Групп» вошли в статью газеты The New York Times, в которой приводятся шокирующие цифры оттока денег из России. Издание прогнозирует, что через три года из-за «бегства капитала» бюджету страны даже нефть не поможет. И делает вывод: России необходимо защищать бизнесменов вроде Максимова от коррумпированных силовиков и судей, охотно нанимающихся на службу к рейдерам. Только тогда бизнесу не придется искать спасения за рубежом.

Недавно газета The New York Times опубликовала статью журналиста Эндрю Крамера «Деньги утекают из России – у олигархов наступают тяжелые времена». Автор статьи вспоминает о бывшем главе ЮКОСа Михаиле Ходорковском и других крупнейших налогоплательщиках России, которые благодаря усилиям власти, людей в погонах и мантиях лишились бизнеса, сели в тюрьму или вывели большую часть активов за рубеж. И констатирует: в страну вернулась проблема 90-х годов прошлого века – бегство капиталов.

Благодаря тому, что сегодня в России сложился крайне недружелюбный климат для частного бизнеса, деньги уходят из России быстрее, чем поступают в нее. Чистый объем утечки денег к концу года, по прогнозам, достигнет 70 млрд долларов. Такая цифра позволяет предположить, что в основном деньги будут выведены за границу крупными инвесторами, пишет Эндрю Крамер.

Вспоминая о новых скандалах, связанных с разрушением или захватом крупных российских бизнесов, Крамер обращается к истории свердловского предпринимателя Николая Максимова, бывшего владельца компании «Макси-Групп».

Максимов лишился большей части своих активов в 2007 году, когда рискнул пойти на сотрудничество с более крупным игроком – Новолипецким металлургическим комбинатом (НЛМК) Владимира Лисина. Имевшие тогда место спорные манипуляции с акциями компании, вывод активов, возбуждение уголовных дел, аресты счетов и попытки посадить Максимова в тюрьму сам бизнесмен в недавнем письме к главе МВД РФ Рашиду Нургалиеву называет рейдерством.

Справедливую оценку тому, что произошло с Максимовым и его компанией, когда-нибудь, возможно, еще дадут правоохранительные органы. Но сегодня можно утверждать, что Россия вновь почти потеряла одного из лучших бизнесменов из числа тех, кто еще с 90-х поднимал местную экономику, развивая, как сейчас модно говорить, инновационное и социально-ответственное производство. И вместе с самим Максимовым российская экономика неизбежно утратит часть денег, которые этот металлург успел спасти в ходе конфликта с холдингом Владимира Лисина.

В настоящее время Максимова, как и многих его предшественников из числа крупных бизнесменов, пытаются посадить. Важно отметить, что Максимов в этой тревожной ситуации не пытается покинуть страну, как на его месте поступали многие (и еще наверняка будут поступать, пока бизнес в стране не перестанут «кошмарить»). В этом смысле он действительно в чем-то оправдывает сравнение с Ходорковским, которое позволила сделать The New York Times.

Но есть в деле Максимова и отличия от истории бывшего главы ЮКОСа. Максимов сегодня не склонен обвинять в разорении своего бизнеса руководство страны. Каких-либо конфликтов с председателем правительства или президентом страны у него не было. Тезисы же Путина и Медведева о том, что пора перестать «кошмарить» бизнес и решать экономические споры в арбитражных судах, а не с помощью СИЗО, Максимов, по понятной причине, горячо поддерживает. Как, вероятно, и остальные представители крупного и среднего бизнеса.

Скорее Максимов готов обличать коррумпированность российских силовиков и судей, которые по уже сложившейся за 20 лет традиции с поразительной тенденциозностью участвуют в экономических спорах, неизменно выступая на стороне того, кто сильней. Будь то корпорация, холдинг, группа компаний… не важно. Главное, чтобы у рейдера ценность активов измерялась большим числом нулей, чем у конкурента.

«Г-н Максимов, 54 лет от роду, не склонен критиковать власти, – пишет The New York Times. – Он предполагает, что это его враги по бизнесу задействовали полицию для того, чтобы вынудить его урегулировать спор в их пользу… В стране по-прежнему доминирует неконтролируемая система покровительства, в которой пересекаются правоохранительные службы и большой бизнес».

Тут же в качестве примера использования силовиков как инструмента подавления и даже устранения неугодных американское издание вспоминает дело хеджингового фонда Hermitage Capital, одной из крупнейших иностранных компаний по управлению денежными средствами в России.

«Этот фонд обвинил несколько десятков полицейских чинов, налоговых инспекторов и судебных должностных лиц среднего уровня в том, что они, злоупотребляя служебным положением, обманным путем присвоили 320 млн долларов из сумм налоговых возвратов. После того, как юрист фонда Сергей Магнитский дал свидетельства по этому делу, он был арестован и провел 10 месяцев в сырой тюремной камере, после чего скончался – возможно, от сердечного приступа или панкреатита», – пишет The New York Times.

«Это нормально. Это Россия…»

«Я был в списке «Форбс», сейчас я отправляюсь в тюрьму. Это нормально. Это Россия», – цитирует американское издание слова Николая Максимова, сказанные зимой прошлого года, когда его пытались надолго отправить в СИЗО.

Этим словам предшествовало более 15 лет успешного бизнеса Максимова в Свердловской области и других регионах страны. И четыре года борьбы за этот бизнес – после роковой сделки с Владимиром Лисиным.

Как написал Максимов в обращении к министру МВД РФ Рашиду Нургалиеву, еще в 1991 году он начал возрождать пришедшие в упадок свердловские предприятия, объединяя их в группу. К концу 2007 года он был 100%-м собственником «Макси-Групп», состоявшей из 76 предприятий и развивавшей программу строительства сети новых мини-заводов по переработке лома черных металлов и производству сортового проката.

В ноябре 2007 года Максимов, как следует из его письма, из 100% принадлежащих ему акций ОАО «Макси-Групп» продал 51% акций Новолипецкому комбинату. Целью продажи контрольного пакета был поиск инвестора и партнера по развитию «Макси-Групп» и строительству новых заводов.

Как сообщает The New York Times, за вычетом долгов стоимость «Макси-Групп» на тот момент оценивалась в 1,2 млрд долларов. По данным The New York Times, в ходе сделки компания г-на Лисина «Новолипецкий комбинат» выплатила Максимову авансом 317 млн долларов. Остаток суммы должен был быть выплачен по завершении внешнего аудита по оценке степени задолженности компании, в течение 90 дней.

Исполнительные представители Новолипецкого комбината платить отказались. В интервью, которое они дали в своем офисе, юристы комбината обвинили г-на Максимова в том, что он перевел крупные суммы со счетов «Макси-Групп» на банковский счет своей подружки. Максимов эти обвинения отверг, заявив, что перевод денег был связан с выкупом акций, которые он был обязан выкупить согласно договоренности с Владимиром Лисиным.

Как рассуждают американские журналисты, что бы там ни было на самом деле в ходе сделки Максимова и Лисина, предполагается, что такие споры должны разрешаться международной арбитражной комиссией с учетом условий соглашения. Но на практике все вышло по-другому.

Все вышло как в России: аукцион с участием только заинтересованных игроков и прямой выкуп комбинатом акций и долей предприятий «Макси-Групп», а далее – шоу с автоматами, арестами и разорением компании в тот момент, когда ее хозяин, благодаря стараниям силовиков, просто не мог в полной мере контролировать свой бизнес.

По данным Максимова, в декабре 2009 года НЛМК выиграл иск в арбитраже Липецкой области, пользуясь фактической подконтрольностью ответчика – «Макси-Групп». Используя это решение, в декабре 2010 года НЛМК через арбитраж Москвы инициировал процедуру банкротства «Макси-Групп».

По факту вывода имущества компании Максимов потребовал возбудить уголовное дело против руководства НЛМК и гендиректора «Макси-Групп». В этом ему было отказано 30 сентября 2011 года. И уже через две недели дело о преднамеренном банкротстве «Макси-Групп» возбудили против самого Максимова. При этом, по его словам, следователи сделали акцент на событиях 2007 года и не учли факты вывода из «Макси-Групп» имущества в 2008–2010 годах.

В письме к министру МВД РФ все происходящее Максимов называет не иначе как рейдерством. И отмечает, что развал компании и вывод активов происходили благодаря стараниям силовиков. Только с середины 2009 года в отношении Максимова в Свердловской области и Москве возбудили несколько уголовных дел по растрате, злоупотреблению полномочиями, мошенничеству и преднамеренному банкротству. В настоящее время все эти дела объединены и расследуются в СУ при УВД по ЦАО г. Москвы. Как отмечает бизнесмен, возбуждение дел, по сути, стало ответом на его попытку взыскать деньги с ОАО «НЛМК» и ОАО «Макси-Групп».

С больной головы – на здоровую

В ходе конфликта Николая Максимова с холдингом явно видна одна порочная тенденция: ответственность постоянно перекладывается не на тех лиц.

Например, по решению 17-го Арбитражного апелляционного суда от 27 февраля 2012 года оказалось, что ответственным за долги обанкротившегося ООО «УралСнабКомплект» следует считать Николая Максимова, который при этом не являлся ни владельцем, ни руководителем этого предприятия. Зато гражданин, несколько лет являвшийся гендиректором компании, а сейчас выступающий на стороне НЛМК, благодаря решению арбитража, по сути, превратился в фигуру, которая абсолютно бесконтрольно может заниматься какой угодно для предприятия деятельностью. Правда, постановление апелляционного суда пока не является окончательным, на 18 апреля назначено рассмотрение кассационной жалобы Максимова по этому вопросу.

Интересно, что суд, как правило, лояльный к директорам от НЛМК, в случае с руководителями, продолжающими работать над проектами ЗАО «Макси-Инвест», ведет себя с точностью до наоборот. Это показывает решение того же 17-го ААС, по которому был признан виновным директор предприятия ЗАО «УЗПС».

А что происходит, когда суд высказывается в пользу Максимова? Например, в случае решения Международного коммерческого арбитражного суда (МКАС) при ТПП РФ, который постановил, что ОАО «НЛМК» должно выплатить в пользу Максимова 8 928 001 875 рублей в счет погашения основного долга и процентов по соглашению о приобретении акций ОАО «Макси-Групп»? Несложно догадаться. НЛМК тут же публично выражает сомнения «в независимости судей состава арбитража», заявляет о «неправомерности» и «предвзятости» их решения.

Еще одним приемом в попытке найти крайнего в споре с Максимовым стали недавние письма руководства НЛМК в редакции свердловских и федеральных СМИ, в которых была предпринята попытка «научить» журналистов правильно освещать ключевые эпизоды данного конфликта.

«Принесли с собой автоматы Калашникова»

Вся богатая эпизодами вмешательства силовиков и судебного абсурда история спора Максимова и холдинга Лисина на страницы The New York Times не вошла. Зато известные своей любовью к экшен американцы описали в своей статье скандальную историю ареста Максимова. Арест произошел в феврале 2011 года, когда Максимов чувствовал, что он близок к тому, чтобы выиграть это дело.

«По его словам, он не согласился на неформальное предложение получить отступные в размере 100 млн долларов и продолжал настаивать на выплате всего остатка полностью в размере 287 млн долларов. 14 февраля он созвал новое совещание в Мариотт-Отеле в центре Москвы.

На встрече были люди, вооруженные не только микрофонами – были и такие, которые принесли с собой автоматы Калашникова… Его выманили из отеля, обманув, как жертву игры в наперстки. Вскоре после того он уже сидел в грязном полицейском участке на окраине города, прикованный наручниками к стулу».

Как сообщает американская газета со ссылкой на самого Максимова, после задержания и по дороге в СИЗО Екатеринбурга он неоднократно получал намеки от силовиков: надо было брать «отступные» в 100 млн долларов, и тогда дело можно было замять.

Обрекая бизнес на произвол, Россия теряет деньги

Максимов не поддался на «уговоры» людей в погонах, за спиной которых стояли представители недружественного холдинга. И не испугался намеков из серии «в тюрьме таким, как вы, приходится несладко».

Через пять дней после ареста Максимова освободили под залог. Месяц спустя, в марте, московская Международная коммерческая арбитражная комиссия присудила выплатить ему 287 млн долларов в своем постановлении, которое, согласно положениям этого органа, является окончательным и не подлежащим апелляции, сообщает The New York Times.

После того выигрышного постановления в марте юристы г-на Максимова подали успешную апелляцию в суды Нидерландов, Люксембурга и Кипра, что позволило им заморозить акции шести европейских сталелитейных заводов. Новолипецкий комбинат подал апелляцию на юрисдикционной основе и в ноябре выиграл процесс в Амстердаме, хотя суд по-прежнему оставил в силе ограничения по продаже европейских активов.

«Итак, деньги Максимова уплыли из России, – констатирует журналист Эндрю Крамер. – Гораздо меньше ясности с ним самим. Полиция сейчас расследует другое дело, возбужденное против него по обвинению в мошенничестве. По словам полицейских, коль скоро российские суды не признают постановления арбитражных комиссий, то представление таких постановлений даже иностранному суду является незаконным – даже если европейский суд признает законность такого постановления».

«Понятно, что это шантаж, – приводит The New York Times слова Владимира Мельникова, юриста Максимова. – Если вы получили деньги в Голландии, то в России вас посадят в тюрьму».

Эти слова звучат как печальное пророчество не только для крупного российского бизнеса, но и для иностранных инвесторов, которых в последнее время довольно активно зазывают в Россию.

На месте Максимова может оказаться каждый: свердловчанин, якут, москвич, уроженец Сиэтла, Гамбурга, Пекина – не важно. «Все больше российских предпринимателей держат курс на выход из страны, считая, что они подвергаются слишком большим рискам», – констатирует The New York Times. И приводит слова Ярослава Лиссоволика, главного экономиста российского отделения «Дойче-банка», который отмечает, что «масштаб бегства капиталов превышает величину его компенсации за счет роста цен на нефть».

Даже если производство нефти останется на прежнем уровне и цены на сырую нефть останутся относительно высокими, статьи текущих расходов национального бюджета, по оценкам российского министерства финансов, могут оказаться дефицитными уже к 2014 году. В этом случае, по словам экономистов, российская экономика, подобно экономике США, будет зависеть от притока инвестиций.

Но иностранные инвесторы сегодня, в свою очередь, напуганы бегством из страны российских предпринимателей… Получается замкнутый круг. Выход из которого прост и сложен одновременно.

Бизнесу всего лишь нужны гарантии неучастия государства, судов, следствия, прокуратуры, полиции и прочих наделенных властью структур в разграблении, преднамеренном банкротстве и захвате компаний в пользу рейдеров всех мастей. А споры вокруг обмена акциями, подсчета кредитов и дебиторки и прочих сугубо экономических процессов участники рынка как-нибудь разрешат и сами. Все ведь тут неглупые люди.

Получать доступ к эксклюзивным и не только новостям «Вечерних ведомостей» быстрее можно, подписавшись на нас в сервисах «Яндекс.Новости» и «Google Новости».
Михаил Маерский © Вечерние ведомости

Поддержать редакцию

Похожие материалы
Информация
Комментировать статьи на сайте возможно только в течении 60 дней со дня публикации.
Работая с этим сайтом, вы даете свое согласие на использование файлов cookies. Статистика использования сайта отправляется в Google и Yandex. Политика конфиденциальности
OK